Мертвый лес - Дмитрий Колодан

Кати прижала ладонь ко лбу. У нее ведь жар? Она просто бредит, у нее галлюцинации и все такое… Как много бы это объяснило! Но лоб оказался холодный и влажный, и никакого намека на температуру.

– Все равно не понимаю, – сказала она устало. – Хоть кто-то может объяснить мне, что здесь происходит, нормальными словами? Без этих внутри и снаружи.

– Матушка может, – сказала девица с ногами газели, одетая в рыболовную сеть. – Матушка все может. Но здесь нет Матушки, зато есть ты… Ты нам поможешь?

– Оставьте меня в покое! – Кати вскочила на ноги. Она тяжело дышала, сжимала и разжимала кулаки. – Я хочу вам помочь! Но не понимаю как!

Толпа чудищ вдруг расступилась, и в образовавшемся коридоре Кати вновь увидела жуткую слепую старуху – она медленно, но неотвратимо надвигалась прямо на нее. С отвислой губы стекала слюна. Кати метнулась в сторону, но в тот же миг сообразила, что оставляет на пути чудовища спящего ребенка. Никто из гоблинов, похоже, не собирался спасать своего короля.

Выругавшись сквозь зубы, Кати кинулась наперерез слепой старухе и проскочила прямо у нее под носом. Дурацкое платье путалось в ногах, сковывало движения, как лошадиный хомут. В итоге Кати наступила на подол, запнулась и упала, растянувшись на холодном полу. Слепая старуха даже не вздрогнула. Все так же медленно и неотвратимо она приближалась к спящему королю. Тук-тук-тук – стучала по полу трость, заглушая прочие звуки.

– Черт! – Кати на четвереньках, так быстро, как только могла, подползла к спящему ребенку. Обхватив его за плечи, она потянула его в сторону. Он оказался совсем не тяжелым, и Кати успела вытащить его за секунду до того, как трость старухи опустилась на то самое место, где он лежал. Тук…

Старуха остановилась и втянула носом воздух. Повела головой в одну, затем в другую сторону.

– Чую… Чую! – прошептала она, и голос ее прозвучал так, будто одновременно зашипел с десяток змей. – Чую!

Кати задержала дыхание. Старуха стояла так близко, что Кати легко могла дотронуться до нее, и даже не пришлось бы тянуть руку. В ноздри ударил затхлый запах, от которого засвербело в носу. Кати так старалась удержать подступающий чих, что у нее слезы потекли по щекам.

– Чую… – проговорила старуха и двинулась дальше. Но лишь когда она отошла шагов на пять, Кати позволила себе выдохнуть.

– Уфф… – Старуха не обернулась.

Кати подняла глаза и оглядела столпившихся чудищ. Они в ужасе заламывали руки и лапы, а некоторые и вовсе тряслись, как желе. Поступок Кати напугал всех их до единого.

– Ты могла разбудить его! – прошептал гоблин-проводник. – Он мог проснуться!

Некое создание с витыми бараньими рогами громко заблеяло.

– Разбудить? – возмутилась Кати. – Но если бы не я, то эта старуха… Вы сами сказали! Она могла сожрать его!

По толпе чудищ пронесся гул. Они беспокойно задвигались, закопошились, зашептались…

– Нет, нет, нет. – сказал гоблин. – Это тебя она могла сожрать, обглодала бы все твои косточки. Но мое величество, мое, но не ваше, она бы не тронула. Как бы она смогла, если она ему только снится?

Кати захлопала ресницами.

– В смысле «только снится»?

– На то он и король, – ответил ей кто-то. – Наш, а не твой. Он спит наружу.

Мальчик на руках у Кати заворочался и тихо застонал. Он все еще спал, но, похоже, был близок к пробуждению. Глаза под закрытыми веками задвигались быстрее. Все чудища подались назад. Кати же, повинуясь неведомому рефлексу, принялась укачивать мальчишку и качала до тех пор, пока его дыхание не замедлилось.

– То есть, – решилась заговорить Кати, – если он проснется, вы все исчезнете?

– Нет, – сказала девочка с крыльями стрекозы. – Мы исчезнем, если вместо него проснется другой.

– Танцы… – вдруг сказал спящий мальчишка. – Я больше не хочу танцевать, я устал… Я…

Кати показалось, будто она проглотила кусочек льда. Холодная волна прокатилась по телу, но не ушла. Холод остался где-то внизу живота, затаился, словно свернувшаяся под корягой гадюка. Неужели «король» все-таки…

– Зеленое платье. – пробормотал мальчик. – Она такая красивая в этом платье. Ее волосы как облако на закате, у нее такая красивая улыбка…

Кати вздрогнула.

– Он меня видит? Но он же спит! Как?

– Он спит наружу, – проговорил гоблин. – И снится сам себе… Естественно, он тебя видит. И видел.

– Снится сам себе наружу? Да что, черт возьми, это значит?

– Это значит, что ему нравится его сон. Он давно это затеял – присниться себе так, будто он всего-навсего человек. Обыкновенный мальчишка, который живет обычной человеческой жизнью, взрослеет, влюбляется. Мы пытались разбудить его так, как надо. Мы постоянно напоминали ему, кто он такой на самом деле, но… Он так сильно в этом увяз, что проснуться теперь может только один – либо наш король, либо… Тебе решать, кого ты разбудишь.

– Я не… – начала Кати и замолчала. Медленно, с трудом, но до нее стало доходить, что именно пытался донести до нее гоблин. Если бы на ее месте была Ива, она бы, конечно, поняла все сразу, все эти сны внутри снов, сны наружу и вовнутрь. Но Ивы здесь нет, и именно тогда, когда она ей так нужна.

– Как… – Кати проглотила комок, застрявший в горле. – Как зовут вашего короля?

– Ясень, – ответил гоблин. – Нашего короля зовут Ясень.

Кати молчала долго. Непростительно долго. Чудища ждали, но она просто не могла говорить, будто забыла все слова на свете. Все, кроме одного: Ясень, Ясень, Ясень… Оно стучало в голове, в такт ударам сердца. Ясень, так зовут короля. Но этого же не может быть! Это же неправильно! Это… нечестно. Ясень, Ясень… Янис.

– Нет, – прошептала Кати. – Вы все врете! Вы меня дурите! Это не он!

Кати попыталась найти взглядом танцующего Яниса. Однако, как ни старалась, так и не увидела его среди чудищ. Не просто так их разделили, не просто так эта ушастая мымра увела его танцевать. Они с самого начала знали, что это ловушка. Просто не поняли, какая именно и для кого.

– Это не он, – сказал гоблин. – Он здесь. А тот, кого ты знаешь, лишь его сон о самом себе. Сон наружу.

– Какая глупость! – воскликнула Кати. – Это все чушь собачья. А вы все – лгуны и обманщики! Вы обманываете людей, подсовывая им мусор вместо настоящей еды, вы, вы…

Она замолчала, тяжело дыша, одной рукой сжимая горло. Еще немного, и она бы сорвалась на крик. Чудовища расплывались у нее перед глазами: лица и морды, клювы и клыкастые пасти, крылья и хвосты – все сливалось в единую колышущуюся массу. Если присмотреться, если сосредоточиться, она могла разглядеть кого-то одного, но не всех разом.

– Ты же знаешь эту историю, – сказала девочка-стрекоза, опускаясь Кати на плечо. – Она старая-старая…