Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

искренне удивился. Странно, что шкатулка была так плотно запечатана, когда в ней не имелось ничего, что можно было бы охранять. Всё это выглядело неправдоподобно.

Пока Кларк в недоумении смотрел на полированную внутреннюю поверхность шкатулки, он почувствовал слабый зловонный запах, проникающий в его ноздри. Он фыркнул, сморщив нос от отвращения. Как ни слаб был этот запах, он смутно напоминал эманацию склепа из какой-то давно закрытой могилы.

А потом появился холодный ветер. Сквозь тесный воздух кабинета, который постепенно становился невыносимо горячим, ветер дохнул ему в лицо одним ледяным порывом, отягощённым внезапным усилением тошнотворного запаха гниения. Затем порыв ветра исчез, и нагретый воздух сомкнулся вокруг Кларка, как будто ничего не произошло.

Кларк вздрогнул, но тут же снова опустился на стул. Он нахмурился, пристально глядя на дверь и окна, наполовину скрытые в тёмном сумраке за кругом света лампы. Он знал, что они надёжно заперты, и тревожное беспокойство шевельнулось в его груди, когда его испытующий взгляд подтвердил этот факт.

Его внимание снова привлёк едва уловимый запах разложения, который постепенно усиливался. Теперь он пронизывал всю комнату — сырой мефистофельский запах, гротескный, совершенно неуместный в тихом кабинете. Кларк медленно поднялся на ноги, и на его лице отразилась тревога. И как только он встал, ледяной, зловонный холод снова обдал его лицо, словно ветерок из какого-то ледяного склепа. Его голова дёрнулась назад, и в глазах появился страх. Здесь, в запертой комнате на верхнем этаже старого дома, в котором он жил уже много лет, происходило нечто совершенно сверхъестественное, нечто совершенно выходящее за пределы здравого смысла. Кларк медленно двинулся через кабинет к двери, но вдруг резко остановился.

Слабый звук донесся из теней в дальнем конце комнаты, где тяжёлый сарукский ковер остановился в полуметре от стены. Это был коварный, едва слышный шелест — такой могла бы издавать огромная змея, извивающаяся вдоль не покрытой ковром полосы. И это произошло между Кларком и дверью!

В прошлом он гордился своей хладнокровной невозмутимостью, но теперь его дыхание участилось, и дикий, беспричинный страх как у загнанного в ловушку зверя затопил его разум. Какова бы ни была природа этого существа, находящегося в одной комнате с Кларком — мог ли он сомневаться в его присутствии? — оно разумно отрезало человеку путь к отступлению. Должно быть, оно следит за каждым движением Кларка злобными, задумчивыми глазами. От осознания этого факта его охватила дрожь абсолютного ужаса.

Он стоял совершенно неподвижно в центре кабинета, его разум бешено метался по кругу, охваченный паникой. Ощущение тесного присутствия какой-то животной, первобытной порочности, всепоглощающей нечистоты с парализующей уверенностью пронеслось в его мозгу. Мысли о побеге отступили на задний план — неотвратимость опасности подавляла способность рассуждать. И всё же сквозь волны ужаса, бушевавшие в его сознании, Кларк понял, что его жизни — даже самой его душе — угрожает невыразимая космическая злоба.

С огромным усилием он сдержал нарастающую, удушающую истерику и сумел частично восстановить контроль над своими мыслями. Его глаза пронзали мрак впереди и вокруг себя. Ничто не шевелилось. Что за отвратительно древнее существо было заключено в шкатулке? Он не мог угадать, да и не хотел знать. Но Мартуччи знал — Мартуччи, знаток древних писаний, искатель скрытых знаний! Мартуччи знал всё на свете. Он строил козни — о, как хитро! — он замыслил отомстить, и сейчас Кларк увидел эту месть. Если бы мёртвые могли знать, как старик, должно быть, злорадствовал, видя, как его хитрая ловушка смыкается вокруг жертвы!

Теперь Кларк чувствовал, как холодные вибрации бьют по нему; вибрации нечеловеческого, безликого зла. Его нервы дрожали и сжимались, как от отвратительного физического контакта. Он неловко пошевелился, и тут послышался звук крадущегося, скользящего движения по ковру в его сторону. Кларк попятился назад, пока его плечи не упёрлись в стену. Но тихие звуки всё ещё продолжались, медленно приближаясь. Они свернули в одну сторону, потом в другую, а потом снова оказались перед Кларком и гораздо ближе. Его глаза отчаянно всматривались в тени. Они были пусты, бесформенны, таинственны; но ничто не двигалось, что могло бы обнаружить его физическое зрение. Затаившаяся угроза, о которой говорил каждый напряженный нерв его тела, всё ещё оставалась невидимой. Если он мог доверять своим глазам, то в кабинете он находился один. Но он чувствовал близость чего-то холодного и в то же время живого; чего-то, что было определённым физическим присутствием, проявляющимся для него через сверхчеловеческие чувства, полу-атрофированные тысячелетиями бездействия. Что бы это ни было, оно поглощало удушающую жару комнаты, фактически понижая температуру, и очень быстро.

Совершенно неожиданно полный ужас перед невозможной, невероятной ситуацией прорвался сквозь плотину отчаянного сопротивления, которую выстроил разум Кларка. Что-то щёлкнуло, и он рассмеялся — пронзительный крик нарастающей истерики, который диким эхом отразился от губ, оттянутых назад в ухмыляющемся безумии ужаса. Он съёжился, вскинув руки в унизительной покорности страху. Его ужасный смех превратился в поток невнятного бормотания. Сумрачная комната плыла вокруг Кларка, и он не знал, что его колени подогнулись и что он упал на них, вытянув руки перед лицом, чтобы отогнать приближающуюся опасность.

Снова повеяло ледяным дыханием, наполненным первобытной грязью, пугающей своей близостью. Она тихо скользнула по его лицу, вызвав у него рвотные позывы от её всепоглощающего запаха. Затем он вскрикнул один раз в парализованном отчаянии, когда тонкие щупальца, протянувшиеся словно из открытого космоса, стали ласкать его горло и тело, их смертельный холод пробивался сквозь одежду, как будто Кларк был нагим. Огромный, расплывчатый, бесформенный туман окутал его. Он был отталкивающе мягким и объёмным, но, когда Кларк начал сопротивляться, его сжала непреодолимая сила стали. Он чувствовал равномерно распределённые вибрации какой-то совершенно чуждой, непостижимой жизни — жизни настолько ужасной, что Кларк кричал снова и снова, когда её цель становилась очевидной.

Затем тёмная комната закружилась вокруг него — его подбросило вверх, он смотрел горящими глазами в потолок, сквозь который пробивались маленькие язычки пламени, а зловонный ужас постепенно сжимал свои ледяные объятия. Кларк полетел вниз сквозь бесконечные валы ледяной черноты в бездонную трясину первобытной слизи. Громкий рёв наполнил его уши. Чудовищные призраки плотоядно смотрели на Кларка сквозь вспышки пламени, которые подчёркивали его стремительное падение. Затем всё погрузилось в тишину, темноту и забвение.

Раздуваемое сильным ветром пламя уже опустошило старый дом, когда прибыли пожарные. Почти ничего не осталось, чтобы коронер смог провести своё расследование. Естественно, он сильно недооценил фантастические свидетельства некоторых соседей, прибывших на пожар раньше, относительно пронзительного, мучительного свиста, который, как они утверждали, исходил