Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис

— Я не могу работать в плохой обстановке. Непрофессионально было грубить клиенту. Я извиняюсь. — Потом, не дожидаясь ответа, я открыл дверь и легким прикосновением руки подтолкнул девушку внутрь.

Там находился короткий коридор, где могли спать рабы, хотя Елена никогда не была из тех, кто ночью держал рядом с собой слуг. За закрытой занавеской в спальне горел свет, но когда я закрыл за нами дверь, то на расстоянии шести шагов была темнота. Я сказал чтото стандартное, типа: «Ты видишь, куда идти?» Когда Елена повернулась, чтобы ответить, она в темноте наткнулась на меня, так что мне пришлось быстро решать, стоило ли почтительно отступить назад или нет.

Решение пришло само собой. Это был долгий поцелуй, во время которого я с огромным усилием сдерживал свое непонимание, и если я действительно думал, что она спала с магистратом, то вам, наверное, интересно, зачем я это сделал.

Мне и самому стало интересно. Но я был не против показать девушке, что хотя она имела все, ей, возможно, больше понравится в крепких объятиях своего телохранителя…

Как раз когда я думал, что убедил ее, в комнате загремела металлическая лампа.

Кипя от негодования, Елена первая вбежала в комнату. Я заметил, как ктото пробирался через раздвижные двери: узкие ребра, тонкие ноги, светлые волосы и борода по контуру лица, одет в уже знакомую белую тунику. Я должен был поймать его; мы были одинаково удивлены, хотя я крайне разозлился изза того, что этот человек лежал тут и ждал девушку. Мне пришлось отпустить его. Пришлось, потому что когда Елена ворвалась в спальню, она вздохнула и упала в обморок.

Мне удалось поймать ее; она не ушиблась. Я поднял девушку, положил на кровать, схватил колокольчик и стал неистово трясти его, потом выбежал из комнаты посмотреть. Длинный балкон тянулся вдоль всего здания, откуда спускалось несколько лестниц на первый этаж и выходили двери во все комнаты наверху. Мужчина исчез. Я поспешил обратно во внутренний коридор и закричал, чтобы поднять тревогу.

Елена уже приходила в себя. Бормоча утешения, я склонился над ней, развязал пояс и расстегнул голубые бусы; она смущенно запротестовала. На ней также была тонкая цепочка, которая закрутилась вокруг шеи. Я распутал ее, ожидая увидеть амулет.

Глупости: Елена сама отводила дурной глаз. На цепочке висело мое серебряное кольцо. Она инстинктивно вырвала его у меня.

Услышав мой шум, в комнату начали врываться люди. Я протиснулся мимо них, вышел, предоставив Елене возможность все объяснить, и отправился за нашим преступником: я не сомневался, что это был Барнаб.

Я обежал конюшни, убежденный, что он скрылся именно там. С испуганным видом появился дрессировщик лошадей Брион. Он был мускулистым и довольно внушительного веса, но прежде чем он понял, что произошло, я схватил его за обе руки и ударил головой, толкнув на деревянный столб.

— Где он?

Его взгляд автоматически переместился на заграждение, где они держали скаковых лошадей. Я сорвался с места и тихо перебежал двор. Нервный чемпион, Ферокс, в панике взревел и ударил копытами в дерево, хотя его приятель, похожий на ершик для бутылок, увидев меня, радостно заржал. Я неистово огляделся по сторонам. Тут я понял: короткая деревянная лестница вела мимо шумных стойл на сеновал под крышей.

Не раздумывая, я поднялся наверх. Вольноотпущенник мог легко ударить меня по голове, пока я открывал решетку; к счастью, его там не было.

— О, ты очень мне помог!

Этот сеновал был самым хорошо обставленным из всех, что я когдалибо видел: украшенная резьбой кровать, стол из слоновой кости, купидон с прекрасной бронзовой патиной, державший лампу из раковины, полка с графинами, остатки обеда из трех блюд на серебряном подносе на столе, оливковые косточки, раскатившиеся, как кроличий помет, — какой неряха… Жильца не было.

Дьявольский зеленый плащ висел на гвозде рядом с кроватью.

Когда я спустился вниз, Брион успокаивал Ферокса.

— Ну, я все еще ищу Барнаба — только теперь я знаю, что он здесь!

Никаких сомнений, что работникам приказали молчать о присутствии вольноотпущенника. Брион хмуро посмотрел на меня.

— Он приходит и уходит. По большей части уходит; сейчас его нет.

Ферокс снова дико взбрыкнул, и Брион пожаловался, что я пугаю коня.

— Мы можем сделать все просто, Брион, — или нет?

— Я не знаю, где он, Фалько, может, разговаривает со стариком. Обсуждать его — дороже моей жизни…

— Насколько я знаю Барнаба, это правда!

Я убежал.

* * *

Я знал, что у меня не было шансов найти его, но если они со стариком были в открытом сговоре, то я подумал, что вольноотпущенник будет чувствовать себя безопаснее, если останется здесь.

Я проверил всю ферму, распугивая кур, потом обыскал дом. На этот раз я хотел дать всем понять, что я о нем знаю. Я вламывался в пустые гостиные, открывал чердаки, ворвался в библиотеку. Я перевернул спальни, нюхая воздух, чтобы понять, заходил ли в них ктонибудь в последнее время. Я трогал губки в уборных и считал, сколько из них были мокрыми. Я проверял, лежала ли на кушетках пыль. Никто из глупых рабов, которых я вытащил из помещений, не мог больше утверждать, будто они не знают, что в доме их господина находился худой мужчина с бородой и его разыскивал вздорный представитель императора. Они вываливали из комнат и стояли полуголые, пока вилла не наполнилась светом ламп: где бы он ни спрятался, должно быть, сейчас ему оттуда не выйти.

Я заставил их оттаскивать сундуки от каминов и переворачивать пустые бочки, которые стояли по углам. После моих поисков слугам потребуется неделя, чтобы привести дом в порядок. Не осталось ни единого тюка с грязной одеждой, не распоротого моим ножом, или мешка с зерном, не рассыпавшегося от моих пинков. Пакет с куриными перьями, который хранили, чтобы набивать матрацы, превратился в неимоверный беспорядок. Кошки с воплем улетали с моего пути. Голуби на крыше топтались в темноте и несчастно ворковали.

Наконец, я влетел в комнату, где в тишине сидели Елена с Марцеллом, пораженные устроенным мною разгромом. Вокруг груди Елена крепко завязала длинный шерстяной шарф. Я накинул еще одну столу ей на колени.

— Ты нашел его? — спросил консул, больше не притворяясь.

— Конечно, нет. Я здесь чужой; он, должно быть, знает вашу виллу вдоль и поперек. Но он здесь! Надеюсь, он лежит в печи, уткнувшись лицом в пепел и с лопаткой в ухе! Если этот человек собирается пугать вашу невестку, то я надеюсь, ктонибудь затопит печь, пока он там!

Я упал на одно колено перед Еленой Юстиной. Марцелл, должно быть, видел, как я смотрел на нее. Мне теперь было все равно.

— Не беспокойся; я не уйду!

Я чувствовал, как она сдерживала гнев, через мою голову обращаясь к Марцеллу дрожащим от негодования голосом.