Путь к сердцу мужчины - Мария Жукова-Гладкова

– Что получается в результате?

– Камни чистой воды, – усмехнулся Лассе. – И определить, что они прошли процесс обработки, можно только на дорогостоящем оборудовании, которого нет в большинстве стран!

– Ты говорил – бриллианты. Значит, они еще и проходят огранку?

– Да, русская огранка высоко ценится. Стоимость бриллианта зависит от каратов, цвета, чистоты и огранки. Здесь все получается по высшему классу.

– И в этой цепочке задействован Паскудников?

Лассе кивнул.

– У него много знакомых в криминальных кругах. И сам он – весьма скользкий мужик.

– Как вы на него вышли?

– Он стал снимать репортажи о зарубежных преступниках других стран.

Я кивнула. Это была очень популярная программа, которая выходит раз в месяц. Я сама ее всегда смотрела и еще удивлялась, что Паскудникову удавалось собрать этот материал за границей. Значит, ему помогали.

– Конечно, помогали. Он показывал какую-то мелочь. Но это все равно привлекло наше внимание. Иностранец не мог добраться и до подобных вещей. Тем более он работал без привлечения сотрудников правоохранительных органов европейских стран. Значит, привлекал криминалитет. Но тот же не станет помогать просто так какому-то русскому журналисту. Значит, «попросили» вышестоящие боссы. За что? За переработанные бриллианты. Они приносят баснословные прибыли.

– Как он их вывозил?

– Видимо, где-то в аппаратуре. Точно я, конечно, сказать не могу. Когда он поедет в Европу в следующий раз, весь его багаж разберут до молекул.

– И ты за ним следил? Ты же снимаешь квартиру где-то поблизости?

Лассе кивнул. Для него специально была разработана «легенда», оформлены необходимые документы. Изменять внешность Лассе научили давно. Так он стал финским алкоголиком.

– А Юрки?

– Он в самом деле финский алкоголик, проживавший в Петербурге.

– Отправленный биржей труда?

– Нет. Но все то, что я говорил в квартире Верещагина, на самом деле практикуется. Просто ни Юрки, ни я не клеили никакие наклейки. Мы оба числимся в той молочной фирме, и я иногда там даже появлялся, говорил исключительно по-фински. Я вообще знаю финский, русский, английский, немецкий, не говоря про эстонский. Рядовые сотрудники меня считали каким-то представителем головного офиса. Начальству было велено оказывать мне всякое содействие.

По словам Лассе, он подобрал Юрки в каком-то пивбаре. Того как раз выгнала русская женщина, у которой он жил, и финн заливал горе пивом. Ему очень не хотелось возвращаться в Финляндию, очень не хотелось работать. Лассе же подумал, что Юрки ему как раз подходит для «легенды». Два финских алкаша, которые постоянно пасутся в местном пивбаре и сидят на скамеечке на детской площадке, быстро примелькаются. Их на самом деле стали воспринимать как часть местного колорита. Тем более Лассе вполне прилично говорил по-русски. Пару раз он отвозил Юрки в молочную фирму, и тот там что-то грузил или разгружал – за определенную плату.

– Он жил у тебя?

– Да.

– Неужели он не спрашивал, почему ты его содержишь? Ведь ты его содержал, я правильно поняла?

– Финны не задают таких вопросов. Если тебя поят бесплатно, пей и не спрашивай, почему. Это русские обязательно стали бы интересоваться, лезть с разговорами, копаться в душе. Юрки же просто пил, ел, спал, жил.

– Да это же просто овощ какой-то! – воскликнула я.

– Меня это как раз устраивало. По-русски он знал всего несколько слов, в основном матерные. На финском в Питере, конечно, говорят, но я не очень рисковал. С кем Юрки станет общаться? Финнов я в нашем районе больше не видел.

– И ты все время следил за Паскудниковым?

– Да.

К Паскудникову ходила в гости масса людей. Он часто зависал в том же баре, что и Лассе с Юрки. Там он встречался с информаторами всех мастей, просто общался с народом. С Лассе и Юрки тоже познакомился и даже угощал пивом.

Про расставание Паскудникова с Лен и то, что ему предшествовало, Лассе узнал в тот же день. Естественно, соседи не могли это не обсуждать. Русские алкаши рассказали Лассе про «мерзкую американку, которой бриллианты в урне с прахом привиделись». Лассе был уверен, что они ей совсем не привиделись.

В тот день Лассе сам наблюдал, как Паскудников вылетел из дома, прыгнул в машину и куда-то понесся. Лассе поехал следом – у него недалеко стояла неприметная «шестерка». Паскудников встречался с каким-то мужиком, который передал ему спортивную сумку. С ней Паскудников вернулся домой. А потом из дома стали доноситься дикие крики всех соседей разом. Затем приехала милиция.

– То есть ему передали новую урну?

– Видимо, да. Пока Лен оставалась без сознания, он все поменял. Должен признать: действовал он оперативно.

– А ты обыскивал его квартиру?

– Нет, Марина, я не работаю такими методами. Вот когда вы туда уже влезли… – он улыбнулся. – Признаться: я не ожидал подобного от Ника. От Вовы с Геной – ожидал бы. Однако они не знали про бриллианты. Но Ник…

– Он ведь не ради кражи туда лез, а ради восстановления доброго имени Лен, – заметила я.

– Правда? А что же он тогда бриллианты забрал? И каким образом он теперь его будет восстанавливать? Кстати, перед кем он вообще его собирался восстанавливать? Перед соседями Паскудникова? Да они про нее уже вообще могли забыть! Посудачили – и хватит. Других тем полно. Например, обворованная квартира Ксении Болконской.

Я замерла на месте, потом спросила, как, по мнению Лассе, драгоценности Ксении – самый дорогой комплект – оказались у Паскудникова и как туда попал комплект Агриппины Аристарховны, давно проданный ювелиру.

– Раньше Паскудников не занимался никакими драгоценностями, – уверенно заявил Лассе. – Только камнями. Может, был конкретный заказ? Или его попросили вывезти это за рубеж? Я не знаю, и меня, признаться, вопрос с драгоценностями мало волнует. Если я что-то выясню в процессе, то поставлю в известность ваши правоохранительные органы, лично генерала Ерепенникова. Но мое дело – это переработанные алмазы, которые после прохождения технологического процесса и огранки уходят отсюда в Европу.

– А как ты все-таки попал в квартиру Верещагина?

Лассе усмехнулся.

Они с Юрки в очередной раз сидели на детской площадке напротив дома Паскудникова. Юрки был в хлам пьян, Лассе только притворялся пьяным. К ним подошел русский мужик, угостил пивом. Естественно, отказаться было нельзя. Это было бы странно.

– Пиво было со снотворным?

– Не думаю. Нам чем-то брызнули в лицо. Очнулся я в квартире Верещагина и долго не мог понять, что происходит.

– При тебе не было никаких документов?

– Конечно, были – на имя гражданина Финляндии Лассе Матикайнена. По моему мобильному никому не звонили, ничего не проверяли, из него, как и у всех, просто вынули SIM-карту и выбросили. Если бы позвонили, это бы не только меня не раскрыло, а наоборот, запустило бы механизм по моему поиску.