Счастье. Уроки новой науки - Ричард Лэйард

В каком-то смысле это может показаться верным, потому что, как я отмечал, счастье, извлекаемое из добродетельного поступка, также увеличивает счастье других. Таким образом, счастье особенно желательно как самоцель. Точно так же садизм особенно нежелателен, потому что уменьшает счастье других. А чисто личное счастье, такое как игра на фортепьяно для себя, занимает промежуточное положение, когда рассматривается как средство достижения цели. Но когда мы анализируем цель, все счастье оказывается одинаково ценным.

Однако это не главный вопрос, который держат в голове те, кто верит в процветание и думает, что одни способы наслаждения жизнью сами по себе лучше, чем другие. Например, в США Кэрол Рифф оценивал процветание с помощью средневзвешенного значения цели в жизни, независимости, хороших отношений, личностного роста и приятия себя[481]. В Великобритании Фелисия Хьюпперт называет человека процветающим, исходя из его ответов на следующие вопросы. Чтобы считаться процветающим, человек должен быть крайне счастливым, «отвечать твердое „да“» на высказывания 2 и 3 и по крайней мере на три из высказываний с 4 по 7[482].

(Позитивные эмоции) 1. С учетом всех обстоятельств, насколько Вы, по Вашему мнению, счастливы?

(Увлеченность, интерес) 2. Мне нравится узнавать новое.

(Смысл, цель) 3. Обычно я чувствую, что то, что я делаю в жизни, ценно и значимо.

(Самоуважение) 4. В целом я отношусь к себе позитивно.

(Оптимизм) 5. Я всегда оптимистично отношусь к своему будущему.

(Сопротивляемость) 6. Когда в моей жизни что-то идет не так, обычно я быстро возвращаюсь в нормальное состояние.

(Положительные отношения) 7. В моей жизни есть люди, которые по-настоящему обо мне заботятся.

Все эти вещи, конечно, исключительно важны для людей и многое о них говорят. Неудивительно, что полученные показатели неплохо коррелируют с тем, что люди сообщают о своем счастье[483]– и, выясняется, имеют сходные детерминанты[484]. Мы, конечно же, хотим, чтобы люди описывали весь свой опыт. Это важные, но не единственные детерминанты счастья. Чтобы построить счастливое общество, мы должны уделять большое внимание составляющим процветания (особенно чувству цели и смысла). На самом деле, полезный индекс счастья мог бы включать в себя (помимо прочих переменных) все элементы процветания, оцененные с точки зрения их действия на счастье. Люди, верящие в счастье, несомненно, должны поддерживать усилия тех, кто верит в процветание, и наоборот. Но когда заходит речь об оценке успеха нашей политики, мы должны включать ее действие на настроение, а не просто ее влияние на отдельные детерминанты настроения.

Подобное замечание применимо к основополагающей работе Мартина Селигмана. Основоположник позитивной психологии, он больше, чем кто-либо другой, сделал для борьбы за дело счастья. В своей книге «Новая позитивная психология» он утверждает, что существует три вида положительного опыта: удовольствие, поток и смысл – и каждый обладает своей собственной ценностью. Селигман рекомендует культивировать все три вида. Это прекрасно в качестве индивидуальной стратегии, но довольно бесполезно, когда дело доходит до публичной политики и требуется единая измерительная система, с помощью которой можно сравнивать действенность различных правительственных политических программ – до важнейшей проблемы компромиссов[485].

Так что я предпочитаю простое счастье. Например, если я спрошу вас: «Счастлив ли ваш ребенок в школе?», вы точно будете знать, что я имею в виду. Если же я скажу «Преуспевает ли ваш ребенок в школе?», вы можете легко ответить: «Это зависит от того, что вы имеете в виду. У него XI по крикету и десять пятерок, но ему это не слишком нравится».

Однако это незначительные различия среди друзей – это не так уж и важно. Важнейший вклад Селигмана и его коллег заключается в подчеркивании значения позитивного мышления. Его недавно подвергла резкой критике Барбара Эринрайк в книге «Улыбайся или умри: как позитивное мышление одурачило Америку и остальной мир», утверждая, что позитивное мышление хуже, чем «реалистическое». Но она права только наполовину. Думая о других, мы должны быть последовательными реалистами в том, что касается их проблем, и того, чем мы можем им помочь. В то же время наше счастье коренным образом зависит от того, о чем мы заботимся. Если мы будем концентрироваться главным образом на том, чего нам не хватает, то, чем бы мы ни обладали, мы все равно будем страдать. Фокус в том, чтобы – как учит нас позитивная психология – концентрироваться на сильных сторонах, а не бороться с недостатками[486]. Наполовину полный стакан – вот секрет счастливой жизни.

К сожалению, не все психологи с этим согласны. Некоторые думают, что люди не способны достичь большого счастья, а самое главное, справляться с несчастьем, понимая его истоки. Согласно Фрейду, «намерение „осчастливить" человека не входит в планы „творения"»[487]. Но большинство психологов в наши дни заняли бы более оптимистическую позицию. Итак, насколько индивиды должны задумываться о своем счастье и управлять им?

Конечно, если все время думать о счастье, счастливым не станешь[488]. Нужно сосредоточиться на том, что делаешь, и, если посчастливится, быть полностью этим поглощенным – то есть испытывать чувство «потока», как оно столь красноречиво описано у Михая Чиксентмихайи[489]. Вы гораздо скорее окажетесь полностью чем-то поглощенным, если ваше занятие делает вас счастливым – либо потому, что оно само по себе приносит удовлетворение (музицирование, например), либо потому, что оно вносит вклад в достижение более широкой цели, которая для вас значима. Это могут оказаться поиски ценного знания или проект, напрямую направленный на счастье других людей.