Единый - Александр Цзи

скрыться от греха за поворотом, а Модераторы, наоборот, уставились на нас, вытянулись, выбросили папироски.

Я вылез из вездехода и сходу всадил в них заряд из всех психосуггестивных Знаков, разом лишив воли.

— Администратор здесь?

— Здесь… — ответил один.

— Веди. — Я поворотился ко второму Модератору. — А ты стой тут и карауль нашу тачку.

Я не боялся, что хоть кто-нибудь из посадских посмеет угнать нашу тачку или стибрить из нее что-нибудь, но береженого волшба бережет.

— Что ты с ним будешь делать? — поинтересовался Витька, спеша следом за мной сначала по ступеням крыльца, потом по узкому казенному коридору с обшарпанными стенами и прогибающимися под весом тела деревянным полом.

— В угол поставлю, — фыркнул я.

— А если серьезно? Замочишь гада?

— Я кто по-твоему? Серийный маньяк?

— Почему сразу маньяк? Палач и судья в одном лице. Как судья Дредд.

— У меня каски нету. И байка, — снова отшутился я.

И сам не представлял, что сейчас устрою Админу, засадившему мою тетю на каторгу за здорово живешь. Но пачкать руки убийством желания не было. Надо бы зачаровать всех Модераторов и приказать отправить Админа на каторгу самого, предварительно промыв ему мозги, чтобы не пытался оправдываться.

— Ива, — обратился я к умботу мысленно, — как долго держится волшба Знака Вечной Сиберии? Или это зависит от психического иммунитета?

— Я тут поизучала Знак, пока мы ехали… — сказала Ива. — Интересный допарт, очень интересный. Жалко, что он недоустановлен. Насколько я разобралась, он не просто подавляет волю на какое-то время, а создает замкнутый контур вроде эгрегора нуаров, но с Владельцем в центре. Эгрегор нуаров не имеет четкого центра, у них все нуары в той или иной мере члены Честного Собрания, а эгрегор Вечной Сиберии зациклен на Владельца Знака. Но ты, Олесь, пока не можешь создавать эгрегоры — лишь временные контуры. Они очень устойчивые.

— Насколько устойчивые?

— Если обработаешь Знаком Вечной Сиберии Админа, то он много месяцев будет думать так, как ты пожелаешь.

— Получается, и Голованов будет много месяцев жить с моей программой?

— Верно.

— Отлично. Тогда отправлю этого Админа на каторгу, и все дела.

Последнюю фразу я произнес вслух, и Витька отреагировал:

— Вот это правильно! Пусть понюхает собственного говнеца.

У закона подлости сегодня был выходной, и Администратор нашелся в собственном кабинете, где я успел побывать. Он не уехал в гости в соседний Посад, ни на конференцию Админов и прочих подонков, как выразился Витька. Он сидел, развалясь, в кресле во главе большого стола, трапезничал в гордом одиночестве. Жратвы на подносе хватило бы и на троих, но Админ, судя по всему, навострился заточить все это самолично, без посторонней помощи. Бумаги, прижатые массивным папье-маше, были отодвинуты в угол стола.

Два Модератора стояли напротив стола, сцепив руки перед собой, как завзятые телохранители. Одного я узнал — старый знакомый крысеныш.

Никто из присутствующих не удивился нашему появлению — не успел. Я наложил на всех заклятие, едва дверь открылась.

— Блин, Олесь, — сказал Витька. — И зачем мы пообедали? Смотри, сколько у него еды!

Я присел за стол напротив Администратора, бросил взор на портрет-икону Председателя Кирсанова. Скоро, поди, сменят портрет-то. Чем дальше от Князьграда, тем дольше будет висеть на стенах государственных учреждений мертвый повелитель. Даже в столице народ, поди, до сих пор не в курсе того, что Кирсанов отправился на тот свет. Голованов благоразумно решил не привлекать к смене высшего руководства внимания и сообщить об этом в гарантируемых Детинцем квестах вкупе с гипнотическим раппортом, чтобы обошлось без излишних эмоций. Сиберийцы воспримут смерть Кирсанова как обыденное, хоть и прискорбное событие.

— Как часто ты отправляешь людей на каторгу? — спросил я у Админа.

— Когда как, — задумчиво сказал Админ, с интересом взирая на меня.

Этот взгляд меня удивил. У зачарованных он пустой и бессмысленный.

— Ива, — сказал я мысленно, — он что, “егорушка”?

— Знак Вечной Сиберии создал замкнутый на тебе контур, — объяснила Ива, — но Знаки Урода и Морока, видимо, не оказали на него должного воздействия. Да, у него очень высокий порог внушаемости. Но не беспокойся, Знак Вечной Сиберии все же подавил волю, и он будет отвечать тебе предельно честно. И он выполнит любое поручение.

— Но сделает это с удивленным или возмущенным видом, да? — пошутил я.

— Да. У него останутся естественные эмоциональные реакции на происходящее.

Я обратился к Админу:

— Ты отправил на каторгу одну невиновную женщину по имени Вера…

— Допустим, — отозвался Админ, не дослушав. — И что? Это мое право, как Администратора.

— Ого! — присвистнул Витька, стоявший за спиной Админа. — А он борзый! Ты его точно зачаровал?

— Точно-точно…

— Ну и зачем с ним беседовать? Отправь его самого на каторгу, да и поехали дальше.

— Я хочу, чтобы он признал свою вину, — сказал я.

— Такие типы не признают свою вину, — возразил Витька. — Дохлое дело.

— Напоказ — да, не признают. А под действием чар? — вкрадчиво спросил я, не сводя глаз с жирного лица. — Итак, неуважаемый Администратор, вы не признаете своей вины?

— Вины в чем? — тут же откликнулся тот. Говорил он спокойно, уверенно, будто это не я его зачаровал, а он меня. — Я выполняю свою работу.

— В чем заключается твоя работа?

— В поддержании порядка и справедливости. И соблюдения всех законов и положений Вечной Сиберии.

Он протянул испачканные в соусе пальцы к Знаку на стене над ликом Кирсанова, но ко лбу не притронулся, чтобы не испачкать — лишь элегантно наметил движение.

— В законах и положениях есть такое, чтобы отправлять на каторгу невиновных?

— Олесь, — закатив глаза, сказал Витька. — Да ну его! Потеря времени!

— Пять минут! Итак, Администратор, отвечай на мой вопрос!

— Невиновных на каторгу не отправляют, — ответил Админ.

— Однако ты это сделал. С Верой.

— Она меня оскорбила. Она не невиновна.

— За оскорбление на каторгу не отправляют!

— Почему? — снова удивился Админ, подняв редкие брови.

— Такое есть в законах?

— За оскорбление власти полагается каторга или расстрел. Это закон. Я выбрал каторгу, а не расстрел. Проявил милосердие.

— Она оскорбила тебя лично, жирная ты свинья, а не власть! — рявкнул я, закипая. Админ был свято убежден в своей правоте, и это выводило из себя.

— Я и есть власть! — повысил голос и Админ.

— Ты не власть, ты… — начал я, привставая. Но одернул себя и сел обратно. Через силу улыбнулся. Разговор и вправду не имел смысла. Чего я хотел от этого говнюка? Раскаяния? Страха? Сожаления? Чувства вины? Ничего подобного он не выказывал даже под действием Знаков. — Хорошо, ты и есть власть. Ты вправе казнить и миловать. Но в данном случае ты не обошелся меньшим