Часовой Армагеддона - Сергей Щеглов

Габриэль был безгранично спокоен. Все вокруг он воспринимал отстраненно, как происходящее не с ним и не сейчас, тело свое он ощущал только в тот момент, когда приказывал ему совершить движение. Все его внимание было приковано к запястьям, которые охватывали Браслеты — его могучий талисман.

Талисман работал на полную мощность — он удерживал грозовые тучи за сорок километров от Ампера, он наполнял энергией Воителей, неподвижно стоящих квадратом вот уже больше часа, он заставлял сам воздух Ампера трепетать от радости и восхищения перед единством, в котором таилась непобедимая сила Воителей. Голос Серого, который Валентин слышал без этого ментального аккомпанемента, был лишь малой толикой от общего воздействия талисмана. Ничего удивительного, что город буквально затаил дыхание, слушая своего вождя и млея от восторга.

Лишь какая-то часть сознания Габриэля уделила внимание внезапно появившимся пришельцам. Брови его сдвинулись, глаза скользнули по разодетым фигурам.

— … а они повсюду! — закончил Габриэль последнюю фразу, посвященную, как нетрудно было догадаться, врагам народа. Он поднял руку и указал на прибывших Георга и Детмара. — Вот они, верхом на созданиях ночи, явились, чтобы осквернить наш святой день своим нечестивым присутствием! Но лишь к вящей славе нашего единства послужат их жалких происки, когда падут они, пораженные нашим величием, и будут молить о пощаде!

Габриэль на ходу изменил запланированный текст, нисколько не удивившись появлению конкурентов. Валентин понял, что Серый находится сейчас в особом трансе, близким в сатори, в котором нет места удивлению, а все происходящее кажется правильным и гармоничным. Теперь, когда ярлыки уже наклеены, Георгу и Детмару придется немало потрудиться даже для того, чтобы просто быть услышанными.

Толпа уцелевших Воителей угрожающе загудела. Все ждали, что сейчас Серый прикажет совершить экзекуцию.

Однако Георг не стал дожидаться этого приятного момента. Он не шевельнулся, не сказал ни слова, но Габриэль — а с ним и Валентин — уловил приказ, который Избранный отдал своему талисману. Полупрозрачные зеркальные стены, прорезая попавшиеся на пути дома и деревья, встали из земли и взметнулись до самого неба, отрезая центральную площадь от остального города.

— Никто не выйдет отсюда, покуда Правда не восторжествует! — прогремел Георг, направляя коня прямиком к Серому.

Сам Валентин, несомненно, купился бы на эту провокацию. Но Габриэль Серый оказался куда хитрее. Его талисманный, в восемь чувств взгляд уперся в Детмара, пытаясь разгадать, что тот заказывает своему Жезлу. Очевидно, у Габриэля имелся немалый собственный опыт всяких подлых штучек, потому что замысел Детмара он разгадал с первых же секунд. Разгадал — и чуть-чуть прищурился, отдавая Браслетам короткую команду.

Валентин едва успевал следовать за мельчайшими движениями мышц, которыми Габриэль управлял своим талисманом. Он даже начал сомневаться, что успеет, когда настанет момент. Но менять что-то было уже поздно — первый удар нанесен, и битва началась.

Талисман Детмара ударил по нервам Габриэля режущий болью, на какое-то мгновение превратив все его тело в один гигантский нерв, корчащийся под электрическим током. Валентин, сохраняя ментальный контакт, получил свою долю сполна — в глазах потемнело, пальцы рефлекторно сложились в уже знакомый знак Выдоха Вечности. Страшным усилием воли Валентин расслабился и не стал пулять в Детмара заклинанием. Возможно, это был его первый успех за весь многотрудный сегодняшний день.

Боль отступила так же внезапно, как нахлынула, а потом в сгустившейся тишине раздался отчаянный вопль. Детмар орал, как резаный, в руке его дрожал потерявший невидимость Жезл, бессильный помочь своему повелителю. Валентин расшифровал наконец команду, отданную Габриэлем своему талисману: он вернул Детмару его удар, но с гораздо большей жестокостью. Вместо того, чтобы заставлять вибрировать его нервные окончания, он послал команду сократиться именно тем мышцам, которые командовали Жезлом в последний раз — и теперь раз за раз Детмар, сам того не подозревая, повелевал Жезлу бить болью самого себя!

У Валентина сжалось сердце. С таким искусством владения талисманом Серый был действительно непобедим.

Георг издал воинственный рык, и в выброшенной вперед руке его возникла Игла. Тонкий, но слепящий подобно вспышке молния луч уперся прямо в левый глаз Серого, и Валентин тут же позабыл все похвалы, которые приготовил для Габриэля. Он был уверен, что не только ослеп, но потерял добрую половину мозгов, выкипевших в одно мгновение и паром вылетевших из ушей. По крайней мере, уши после этого удара болели куда сильнее, чем глаз, которого Валентин вообще не чувствовал.

Детмар наконец справился с талисманом, и вопль его стих.

Габриэль сдвинул запястья и сжал кулаки. Валентин, каким-то чудом еще сохраняя сознание — хотя его заслуги в этом не было — почувствовал, как из области солнечного сплетения к горлу подкатывает огненная волна. Гнев тальмена был страшен — боль мгновенно исчезла, левый глаз вспыхнул холодным светом, высвечивая силуэты противников до мельчайшей косточки, до растрепавшейся нитки на подкладке. Браслеты едва заметно дрогнули, нанося ответный удар.

На этот раз Валентин сразу понял, что сделал Габриэль. Шутки кончились; начиналось то самое, из-за чего так страшны битвы тальменов. Габриэль напал не на Георга, а на его талисман.

В отличие от предыдущих воплей и лучей, удар этот был почти незаметен. Габриэль всего лишь охватил талисман противника тесным коконом Т-поля. Валентин ощутил это как появившееся вокруг Иглы журчание стекающего на землю ручейка. Этот безобидный ручеек и унес прочь всю энергию талисмана. На какой-то миг Георг оказался совершенно беззащитным — но и Габриэль был вынужден все силы своего талисмана отдавать на поддержание кокона.

Все, кроме силы своих легких.

— Убейте его! — крикнул он, указывая на Георга.

Валентин еще раз поразился выучке Воителей. Как и час назад в Анхарде, они без колебаний напали на заведомо более сильного противника. Эхо от вопля Серого еще гуляло между прозрачными стенами, а тысячи стрел и десятки копий уже летели прямиком в Георга, не оставляя тому ни малейшего шанса на спасение.

Габриэль повернулся к Детмару — в эти мгновения он двигался нечеловечески быстро, как и положено тальмену, — и рассмеялся тому в лицо. Беззащитный, с энергией, целиком отданной блокировке Иглы, он смеялся над тальменом, который мог сейчас одним ударом избавиться от обоих своих врагов. Валентин еще раз поразился темным талантам Габриэля — сейчас он рисковал всем, почему-то уверенный, что Детмар не сможет оставить Георга в беде. И Габриэль в который раз оказался прав. Проклиная себя, с лицом, полным отчаяния, Детмар взмахнул Жезлом, останавливая облако стрел.

А Валентин ощутил легкое дрожание Обруча — дрожание, которое он в первый раз заметил еще в Гельвеции. Т-буря, о неизбежности которой говорили расчеты и в которую он так до конца и не верил, началась.

Габриэль, все так же оскорбительно хохоча, приоткрыл окутывавший Иглу кокон. Но приоткрыл не просто так, а с точным расчетом: энергия, которой Георг безуспешно пытался отбить залп, вырвалась на свободу в одном-единственном направлении: точнехонько в голову Детмару.