64 - Хидео Ёкояма

– Прошу извинить меня за то, что тревожу вас во второй раз. – Миками почтительно поклонился.

Амэмия не ответил. Его глаза, почти исчезнувшие в складках век, молчаливо спрашивали, зачем он приехал.

– Могу ли я просить вас снова выслушать меня? Обещаю, это будет последний раз.

Амэмия молчал.

– Пожалуйста! Дело не займет много времени.

Последовала еще одна пауза, а затем Амэмия еле слышно вздохнул:

– Что ж, входите.

– Благодарю вас.

Миками последовал за хозяином в дом. Амэмия, как и в прошлый раз, провел его в гостиную. На сей раз Миками, прежде чем сесть, спросил:

– Вы не возражаете, если я вначале засвидетельствую свое почтение?

Он был готов к отказу, но Амэмия молча кивнул и повел его в комнату с алтарем. И в тот миг, когда Миками ощутил облегчение, он вдруг заметил фамилию, которую совсем не ожидал здесь увидеть. Кода! Вот какая фамилия значилась на конверте, в графе «Отправитель»… Конверт стоял на полке для писем в гостиной. Записка Коды! Миками сразу это понял. Должно быть, Кода послал Амэмии копию своей служебной записки, которую он подал директору уголовного розыска. В ней он повторил все, что случилось, объяснил, что ошибку скрыли.

Так вот почему Амэмия…

Правда, это не важно, сейчас уже не важно. Амэмия все равно узнал бы об обмане, даже если бы Кода ничего ему не написал. Миками вынужден был извиниться. Как же удачно он попросил разрешения пройти к алтарю! Амэмия развернулся к нему лицом. В руке он держал зажженную свечу.

Еще раз низко поклонившись, Миками переступил порог. Босым ногам было холодно на татами. Он сдвинул вбок красную подушку и опустился перед алтарем на колени, собираясь произнести слова извинения. Но тут он поднял голову и увидел на полочке две фотографии: Сёко и Тосико. Фотографии стояли перед мемориальными табличками. И девочка, и ее мать на снимках улыбались.

Все поплыло у него перед глазами…

Неожиданный прилив чувств застиг его врасплох. К тому времени как он заметил неладное, слезы уже градом текли у него по лицу. Он очень смутился, почему вдруг расплакался?

Миками достал платок, вытер лицо. Когда он потянулся к благовониям, пальцы у него дрожали. Ему удалось зажечь палочку со второй или третьей попытки… Он знал, что Амэмия стоит чуть сзади и сбоку от него, и подумал, что ни один поступок не был бы таким убедительным.

Он поднес палочку к зажженной свече. Руки еще дрожали; палочка занялась не сразу. Жена и дочь Амэмии на фотографиях по-прежнему улыбались. Глаза его снова наполнились слезами. Они катились по щекам и падали на татами. Ему хотелось одного: уйти отсюда. Его неожиданный приступ оскорбляет их память… Он плакал, сам не зная почему.

Наконец ему удалось поставить палочку прямо. Он сложил руки, но тут же поднес их ко лбу, чтобы не разрыдаться в голос.

Помолиться ему так и не удалось. Он не мог произнести даже самой короткой молитвы.

Не вставая с колен, Миками развернулся лицом к Амэмии. Низко опустив голову, положил обе ладони на татами. Хотя все перед ним расплывалось, он все же видел перед собой руки и колени Амэмии. Постарался сосредоточиться на кончике его указательного пальца. Ноготь почернел от запекшейся крови; ненадолго ему показалось, что таким образом Амэмия демонстрирует ему свое отвращение.

Слезы по-прежнему катились градом… Миками забыл все, о чем собирался сказать. Ударился лбом о коврик.

– Простите меня. Я вернусь в другой раз, – с трудом произнес он сдавленным голосом. С трудом встал и быстро поклонился Амэмии, а затем зашагал к двери. Он уже надел туфли, когда услышал сзади голос:

– Вы… хотели о чем-то со мной поговорить?

– Ничего. Я вернусь позже. – Не оборачиваясь, Миками зашагал к двери.

– Речь пойдет о визите, который вы упоминали? О человеке из Токио?

Миками остановился.

– Знаете… я согласен. Буду рад принять его.

Миками медленно повернулся. Амэмия стоял посреди коридора, по-прежнему полузакрыв глаза, но глядя на него в упор.

– Вы уверены?

– Вы сказали, он придет в четверг? Я буду дома.

Миками казалось, что у него пересохли глаза.

Он ехал в город. К дому, где жил Акама. Старался думать только об одном: как побыстрее добраться до места назначения. Его по-прежнему раздирали самые противоречивые чувства. Его слезы убедили Амэмию передумать. Они стали неожиданными. «Это ради Аюми. Ради Минако. Делаю все, что в моих силах». Неужели в глубине души он в самом деле так думал? Его слезы тронули Амэмию. Он усмотрел в приступе Миками искреннее раскаяние… и передумал. Как ужасно! Миками добился своего, ничего, в сущности, не сделав. Он убедил Амэмию изменить позицию…

Чем дальше он отъезжал от дома Амэмии, тем легче становилось у него на душе. Если забыть о средствах, он добился цели, которую поставил перед собой. Выцарапал победу, когда уже готов был сдаться. Подъезжая к кварталу, где жили начальники, он увидел, как сквозь тучи пробивается солнечный луч. В глубине души он удивлялся собственному бесстыдству. Что на него вдруг нашло? Разрыдался при постороннем человеке! Такого с ним раньше не случалось; и он точно не хотел, чтобы такое когда-нибудь повторилос ь.

Миками не случайно спешил доложить Акаме о своем успехе. Тот назвал его никудышным директором… После того как Акама два дня назад выместил на нем гнев, время как будто остановилось… Кстати, нет никакой гарантии, что они успеют помириться с пресс-клубом до визита комиссара. Миками радовался согласию Амэмии, но оно ничего не изменит, если представители прессы решат бойкотировать интервью. Вот почему ему необходимо было заручиться поддержкой Акамы, пока успех, достигнутый с Амэмией, был еще свежим. Если ему не удастся договориться с Акамой, он снова начнет думать о своем долге перед уголовным розыском. Теперь, когда он помог воздвигнуть эшафот, он не допустит, чтобы Акама и дальше держал его в неведении относительно причины визита комиссара, – нет уж, хватит! Уголовный розыск совершил преступление, и уголовный розыск будет наказан. Встреча с Акамой – единственное средство, с помощью которого он может докопаться до истины.

В квартале, где находились дома высшего начальства в ранге не ниже директора, царила обычная для выходных дней тишина. Миками припарковался у обочины и прошел десять метров до двери. Он нажал кнопку домофона.

– Миками? Вы что это вообразили? – услышал он раздраженный голос Акамы. Он явно не рассчитывал на то, что Миками добьется положительного результата. Обычно начальники терпеть не могли, если подчиненные приезжали к ним домой в выходные дни, но Миками помнил, что Акама утром сам звонил Исии, чтобы узнать, как продвигается дело с Амэмией.

– У меня появились новости об Амэмии.

– Хм… И какие же?