По образу и подобию - Ната Чернышева

Она вернулась домой только через два часа. Много времени занял осмотр машины и подробные разговоры с механиками, потом надо было сдать образцы, потом уточнить график последующих вылетов… одно да потому, рутина.

А дома ждало веселье. Два карапуза, четырёх и трёх лет, способны перевернуть вверх дном всё, до чего могут дотянуться, особенно если присматривающий за ними взрослый сам дурак дураком со взыгравшим в заднице детством. Алёна явилась в самый разгар веселья: по несчастной квартире летало всё, включая детей, в каком-то первозданном стихийном хаосе, а уж визгу было — туши свет, спасай уши.

— Взрослый мужик, — ворчливо выговорила Алёна, — а туда же, ясельная группа штаны на лямках. Тим, кто доверил тебе контрольный пункт управления двигателями «Ковчега»?

Тим, улыбаясь, аккуратно опустил всё, висящее в воздухе на пол. Маленький Виктор тут же завопил, что хочет ещё. Лада отнеслась философски. Девочка вообще на многое смотрела отстранённо, не в пример своему дяде. Она никогда не хныкала, никогда не требовала ничего, не кричала «хочу» с подтекстом: хоть вы все тресните напополам, Я — ХОЧУ! — как часто поступают маленькие дети.

— Вот теперь всё убирайте, — мстительно сказала Алёна, осторожно перешагивая через разбросанный по полу хлам. — И чтоб через десять минут был порядок.

Она прошла на кухню, стала греть себе воду. Есть не хотелось, поела на станции. Хотелось просто кофе, и ничего больше…

— Устала, — сказал Тим, присаживаясь рядом.

— Очень, — отозвалась Алёна, кладя голову ему на плечо.

Тим подул ей в ухо, она засмеялась. И тут в кухню влетел истребитель на форсаже: маленький Виктор старательно изображал звук работающего двигателя: 6ак-6ак-6ак-6ак… увеличиваю скорость… бак-бак… азимут сорок три… контроль семнадцать… Всё это с уморительнейшим детским акцентом. Истребитель пронёсся мимо стола, зацепив с тарелки сразу две булочки, и с победным воплем устремился в комнату, где тут же что-то с шумом обвалилось. Алёна мгновенно оказалась у двери, посмотреть, всё ли в порядке. В порядке было сё, если не считать упавшего набок огромного плюшевого зайца, изображавшего из себя кресло.

— Никакой личной жизни, — вздохнула Алёна, возвращаясь к столу, — с этими спиногрызиками.

— Они славные, — ответил Тим. — С ними… спокойно.

Алёна кивнула. Да, Тим полностью ушёл в заботу о детях, посвящая им всё своё свободное время. Которого у инженера «Ковчега» было не так уж и много… Но дети вернули Тиму радость жизни. Он почти перестал бродить духом невесть где, перестал выдавать походя странные и страшные предсказания, а разговоре появились глаголы настоящего времени. Алёна считала, что это только к добру. Ну его, это будущее, к чёрту. Пусть приходит так, как ему должно придти. Меньше знаешь — крепче спишь

— Тим, кофе будешь? — спросила Алёна.

Тим качнул головой:

— Нет…

— Не знаешь, когда мама вернётся?

— После полуночи…

Поздновато. Спать бандитов будем укладывать сами. Точнее, одного бандита и одну подручную бандита. Лада охотно подстраивалась под игры Виктора-младшего, ей было всё равно, кто в игре лидер. Беспокоило, что девочка до сих пор не разговаривала, в то время, когда брат болтал уже вовсю, рот не закрывался. Олег Ольгердович говорил, что это не задержка в умственном развитии, сознание Лады активно и не обнаруживает признаков отсталости. Поздняя речь, по-видимому, характерная черта для всей генетической линии «о-нор». Так было с братьями и сёстрами Тима, с ним самим, с Розой. Лада заговорит — лет в пять, быть может, в шесть или даже в семь, но заговорит непременно.

Мама вернулась часа через три. Всё семейство собралось за ужином. Алёна кормила дочку, слушала болтовню брата, видела, как улыбается, глядя на детей, мама, чувствовала рядом тепло любимого, и было ей хорошо и грустно. Хотелось задержать этот миг, пробросить в бесконечность и никогда его не терять. Невозможное желание, в чём-то даже безумное. Но как же не хотелось терять обретённое счастье…

Наутро они вместе отвели детей в ясли. Мама ушла в диспетчерскую, а Тим вызвался проводить Алёну на станцию. Шёл рядом, по своему обыкновению сунув кулаки в карманы куртки, и молчал. Он вообще за пределами дома молчал почти всегда, и эта его особенность здорово напоминало молчание Лады. Особенно когда он смотрел вот так, с тихой грустью и лёгкой полуулыбкой. Но дочка хотя бы маленькая, а у взрослого подобное поведение напрягает. В особенности если этот взрослый твой собственный муж, которого ты уже знаешь как облупленного. В сегодняшнем молчании Тима определённо скрывалось нечто тревожное.

Пока шли, встретили капитана «Ковчега», Петра Ольгердовича Ольмезовского. Алёна поначалу подумала, что случайно, надо же как получилось. Но капитан их окликнул. То есть, искал намеренно…

— Тим, — безо всяких предисловий сказал капитан. — Скажи, всё окончится хорошо?

Тим пожал плечами и промолчал. Надо думать!

— А в чём дело? — агрессивно спросила Алёна.

Капитан знал, что жена Флаконникова превращается в бешеную фурию, стоит только хоть как-то при ней задеть её благоверного. Бить морду старшему по званию она, конечно, не станет. А там кто её поймёт. Если совсем взбесится…

— Ни в чём, — сказал наконец Пётр Ольгердович и вдруг признался:- Просто мне как-то… не по себе. Слишком гладко всё идёт.

— И вы его выслушаете, даже если он ответит? — горько спросила Алёна.

Браслет чужой расы, найденный на Сильфиде, обнимал запястье как вторая кожа. Алёна почти не чувствовала его, привыкла. Браслет не проявлял себя ничем, выглядел как обычное украшение. Так вот, не зная предыстории, с первого взгляда не поймёшь, что это продукт труда чужой инопланетной расы… В минуты сильного волнения у Алёны возникла привычка поглаживать пальцем холодные камешки, невесть с чего это нехитрое действие успокаивало её.

— Выслушаю, — твёрдо заявил капитан. — Мне хватило Сильфиды…

Неготовность базы на Сильфиде к эвакуации была в числе прочих факторов прямым следствием нежелания Петра Ольмезовского верить словам «этого малахольного», как он выражался тогда. Сильфида никому не казалась опасной.

Выше его сил было отказываться от такого чуда, как полностью землеподобная планета, как говорится, «мир под ключ», пригодный для проживания прямо сейчас, без долгих и упорных столетий терраформирования.

«Неужели капитан Ольмезовский осознал?»- удивилась Алёна. А потом подумала, почему бы и нет. Он тоже человек, и сердце у него не каменное. На Сильфиде, кажется, погибла его дочь-экзобиолог…

— Тим… — неуверенно начала Алёна.

Тим шевельнул рукой. Сказал, глядя в сторону:

— Всё окончится хорошо…

— Ты меня обрадовал, парень, — просветлел лицом капитан. — Благодарю.

Тим пожал плечами и не ответил.

Позже, вспоминая разговор, Алёна поняла, что Пётр Ольгердович не дослушал. Оборвал ответ Тима на середине…