Де Бюсси - Анатолий Матвиенко

Соседство рядом с ним герцога Анжуйского не вызвало изумления, но вот другой герцог, чье появление совпало с моим, сделал, похоже, сюрприз всем присутствующим, раскланявшись с ними. Четыре гизара, неотступно следовавших за предводителем, ни с кем не здоровались и только зыркали по сторонам, ожидая любого подвоха.

Де Гиз выехал мне навстречу.

– Добрый вечер, сеньор де Бюсси, если он и вправду выдастся для вас добрым.

Я снял шляпу перед более знатной особой, чем нарушил обещание Екатерине унизить ее супруга и также вызвать на дуэль. У меня хватило противников сверх всякой меры, не то что союзники, но даже нейтралы были на вес золота.

– И вам доброго вечера, ваше высочество.

– Позвольте один вопрос, ибо есть шанс, что спустя полчаса задать его будет некому. Моя дражайшая просила вас прикончить меня, бросив вызов?

– Могу ли я раскрывать секреты дамы, пусть даже находясь одной ногой в могиле? Это было бы по меньшей мере неучтиво, ваше высочество.

– То есть не отрицаете… Благодарю за честность, де Бюсси. Мы не будем вмешиваться, но проследим, все ли соответствует принятым правилам, – он повысил голос, заставив обернуться де Келюса и де Бреньи. – В том числе надеюсь, что не увижу досадную ситуацию, когда на одного бросается несколько дуэлянтов.

– Премного благодарен, ваше высочество.

Де Гиз прав, в отличие от романов Александра Дюма, здесь куда чаще случается «один против всех и все скопом на одного».

Присутствие двух принцев и одного короля, пусть из самого карманного королевства, означало, что ставки в предстоящем бою чрезвычайно высоки, они многократно превышают ценность моей жизни, кого-то из миньонов Генриха или тем более Радзивилла. И существенно возрос шанс, что единоборство перерастет в групповую схватку, в которой получить кинжал в бок или в спину – вполне обыденное явление. Особенно если обладателю этой спины желает гибели такое множество людей.

Камни мостовой чуть скользкие, влагу сковал легкий морозец. У меня изо рта, как и из губ Матильды, вырывался пар, но мне не просто тепло – горячо. Внутри бушевал ураган, чьи семена посеяла Эльжбета. Я был готов сражаться за нас с ней, за наше будущее!

Но как выполнить обещание не убивать Радзивилла? Каким образом и его оставить в живых, и любимую женщину освободить от брачных оков?

Прости, родная, но сегодня ответ на вопросы даст шпага.

Я спешился и отвел кобылу в сторону, доверив ей верхнюю одежду и лишнее оружие. Здесь, на площади перед аббатством, лошади – единственные живые существа, которые ни при каких условиях не вонзят в меня клинок. Насчет остальных, даже заверяющих в приязни или нейтралитете, не поручусь.

Начинаем…

Кто первым желал отведать моей крови? Как ни странно – де Бреньи. Барон решительно отодвинул литвина, де Келюс ухватил Радзивилла за руку, потянувшую саблю из ножен, шляхтич в порыве ненависти готов был драться даже с союзниками-миньонами, чтоб прорубить дорогу ко мне.

– Наш неурегулированный вопрос возник раньше, пан Петр, – вмешался Шико. – Извольте немного подождать.

Чего подождать? Что я упокою француза и несколько утомлюсь, став легкой жертвой? Но с де Бреньи у меня наименьшее количество возможных взаимных счетов, с ним фехтовали плечом к плечу у Лодзи… Шико делал мне странные знаки. Похоже, намекнул – получи мелкий укол и падай. А если укол «слегка» пронзит шею? Нет уж, без репетиции такое представление не годится.

На мне только камзол, шоссы и сапоги. Пистолеты – в седле, попытка перестрелять миньонов, как тетеревов, обернется Бастилией. При себе шпага, два кинжала, засапожный нож и метательные звезды.

Смеркалось. Небо мглистое, вечер ранний. Кому не суждено увидеть настоящие звезды более никогда?

Несмотря на кураж после амурной победы, признаюсь – наградившей меня нежелательным утомлением, я и в самом деле никого не хотел убивать. Де Келюс подбросил мне саблю в тяжкой схватке с Сокульским, рискуя навлечь на себя гнев поляков, а их было впятеро больше. Без уроков Шико я давно бы сложил голову, нанизанный на чью-то шпагу в одной из неизбежных дуэлей. Против де Бреньи ничего не имел. Даже подлеца Радзивилла готов был помиловать: пусть катится в свою Речь Посполитую, только Эльжбету оставит в Париже, не про него женщина.

Пока мой первый соперник готовился, я обратил голову к низким небесам.

Господи, если ты есть и если меня слышишь, вот зачем все это? Перенос в странный мир, не знающий открытия Америки до конца шестнадцатого века, мытарства, кровь, убийства, каждодневный риск гибели?

Небеса смолчали, но ответ очевиден, он, как обычно, находится в себе самом.

У меня есть любовь, самое сильное чувство на свете, и сегодня я узнал, что она не осталась без ответа.

У меня есть цель все-таки как-то помочь Руси в ее исторических мытарствах, и оправдать свое временное бездействие могу только одним – был слишком сильно занят выживанием.

Этого достаточно, абсолютное большинство людей в обоих мирах прозябает, ничуть не задумываясь, есть ли какой-то смысл их пребывания на Земле, или мама просто вовремя не предохранялась.

Долой ухарство, у меня за спиной собрались лишь зрители, некоторые заинтересованные, но не более того, не сторонники, противников собралось – два десятка! И шансы на выживание, чтоб действительно оправдать свое появление в шестнадцатом веке, призрачно малы, особенно против таких фехтовальщиков, как Шико и де Келюс. Тем более меня не подстегивала жажда крови.

Но, похоже, у других дворян миролюбия меньше.

Де Бреньи – самый юный из нас, к началу польской авантюры ему только исполнилось девятнадцать. Тонкие усики барона лишь недавно приобрели пристойный вид, он все время красил их чем-то черным, придавая, как ему казалось, более солидную внешность. Он и самый смазливый из миньонов, с ним связывались слухи о содомитских пристрастиях Генриха III.

По обычаю полагалось обменяться несколькими репликами о возможности или невозможности примирения, де Бреньи разделся до рубашки и потому торопился покончить с формальностями скорее: ему было просто холодно.

– Вы оскорбили короля и Францию, де Бюсси!

– Позвольте спросить: когда и чем? Францию люблю пуще жизни, королю верен до последней капли крови…

– …Нет вам прощения, де Бюсси, – выкрикнул он заученный текст, ни на йоту не задумываясь о его глупости. Странное представление!

Коль прощения нет, выход один. Ангард!

Он демонстрировал новейший стиль, обходясь одной лишь шпагой, когда дуэльные правила допускают вооружение и кинжалом. Фехтует весьма недурно. Молодой человек был замечательно сложен, крепок и длиннорук, клинок мелькал с магической быстротой.

Де Бреньи начал меня теснить. Делать нечего, его виртуозные комбинации пришлось рушить грубо. Батман, потом шпаги скрестились близко к эфесу, я с силой надавил, чем на краткий миг сковал маневр противника. Он не успел отпрыгнуть назад, чтобы высвободить оружие. Мой кинжал пробил его предплечье навылет, вонзившись между лучевой и локтевой костями.