Животные в войнах древнего мира - Александр Нефедкин

Естественно, что римляне с их любовью к гладиаторским боям не могли не использовать собак и во время империи venatores травили диких зверей в амфитеатре (Mart. Epigr., XI, 69; ср.: Claud. Cons. Stil., Ill, 298–301) [557].

Насколько нам известно, собственно в военном деле собаки использовались римлянами в функциях аналогичных их обычному применению: охрана объектов и преследование. Впрочем, упоминаний и о таких случаях сохранилось весьма немного в дошедших до нас источниках.

Так, консул 231 года до н. э. Марк Помпоний получил для ведения боевых действий недавно присоединенную (в 238 г. до н. э.) к Риму Сардинию[558]. Если прибрежная часть острова была покорена, то центральные горные районы не были подчинены, и местное население, ведя войну партизанскими методами, пряталось в горах, покрытых лесами. Тогда Помпоний выписал из Италии собак-следопытов, чтобы найти убежища туземцев. Вот как описывает этот эпизод византийский историк Иоанн Зонара: «Марк Помпоний получил Сардинию и узнав, что многие из них [= сардов] спрятались в трудноотыскиваемых лесных пещерах, – а он не мог их найти, – призвал из Италии чутких собак, посредством которых он, найдя дорогу, захватил много людей и скота» (Zonar., VIII, 18d). Таким образом, мы ясно видим, что при римской армии не было специальных, даже охотничьих собак, которые могли бы найти беглецов. Собак-следопытов пришлось выписать из соседней Италии. Они-то и нашли горные тропинки и убежища местных жителей. Эти животные, по-видимому, не были какими-то специально обученными для поиска людей псами, они являлись обычными охотничьими собаками. Подобный способ вылавливания убежавшего противника не был уникальным. Таким образом действовали и македоняне (356 г. до н. э.) в поисках прятавшихся в лесистой местности горных пеонийцев, которых искали «охотничьи собаки» (Polyaen., IV, 2, 16), а позднее испанские конкистадоры так вылавливали индейцев.

Рис. 119. Сторожевая собака. Помпейская мозаика из Неаполитанского археологического национального музея. Надпись: «Cave canem» – «Берегись собаки!». Воспроизведено по: Cougny E. Canis // DS. T. I. Pt. 1. Paris, 1877. P. 888, fig. 1122.

Другое, более позднее свидетельство – это сообщение римского военного писателя Флавия Вегеция Рената, преподнесшего свое сочинение «Эпитома военного дела» императору около 386/7 г. [559]. Вегеций, согласно военной практике, рекомендует для предотвращения внезапного нападения врага в кастеллах лимеса привязывать собак с чутким обонянием (Veget. Epit., IV, 26): «Обычай также ввел следующее: чтобы очень энергичные и чуткие собаки содержались на башнях, которые первыми почуят приближение врагов по запаху и лаем это обнаружат». Поскольку произведение Вегеция (Epit., I, 8; IV, 30), как он сам указывает, базировалось на трудах писателей прошлого, то эта рекомендация могла быть переложением более древних идей[560]. Так, уже автор IV века до н. э. Эней Тактик рекомендовал в зимние темные ночи привязывать с наружной стороны стен приученных к ночной охоте собак, которые своим лаем обнаружат вражеского лазутчика или перебежчика (Aen. Tact., 22,14). Как видим, хотя способы употребления собак у Вегеция и Энея похожи, но есть и существенные различия в целях использования: в первом случае – предотвратить неожиданное нападение врагов, а во втором – обнаружить разведчиков и перебежчиков. Даже если предположить, что Вегеций руководствовался при написании данного пассажа непосредственно советом самого Энея или почерпнул его из какого-то автора-посредника, то он все же говорит о своей собственной военной ситуации, приспосабливая ее к своим обстоятельствам.

Сложно сказать, исполнялась ли рекомендация Вегеция. Обычно ведь рекомендуется то, чего нет. Иначе зачем советовать то, что все и так делают? С другой стороны, рекомендация, судя по ссылке на обычай, базировалась на реально существовавшей практике. Современный английский исследователь римского военного дела Майкл Бишоп в послании на военно-историческом подписном листе De re militari от 7 декабря 1999 г. заметил, что ему не известны находки какой-нибудь собачьей конуры в раскопанных римских фортах. Однако нет ничего невероятного в предположении о том, что римляне использовали собак при охране лимеса, содержа их в кастеллах[561]. Хотя на колоннах Траяна и Марка Аврелия укрепления границы представлены без изображений собак и их будок. Ведь нам известно, что собаки широко применялись не только для охраны частных жилищ, но и для защиты общественных зданий, в частности храмов (Plut. Solert. an., 13, 11 = Moral., 969; Ael. Nat. anim., XI, 3; 5; Philost. Apol. Thyan., VIII, 30, 2). Так, на Капитолии храм Юпитера охраняли собаки. Это было как во время нашествия галлов (390 г. до н. э.), так и позднее, на рубеже III–II вв. до н. э., когда П. Сципион Африканский ходил по ночам советоваться с богом в это святилище; в I в. до н. э. собак на Капитолии выпускали на ночь для охраны от воров (Liv., V, 47, 3; Cicer. Pro Sext. Rose., 56; Aul. Gel., VII, l) [562]. Еще в 536 г. византийский полководец Велизарий, осажденный готами в Риме, для безопасности высылал на ночь перед рвом города воинов, в основном мавров, с собаками, которые должны были предотвратить возможные сношения ненадежных римлян с врагами (Procop. Bel. Goth., I, 25, 17).

Французский классицист Эдмон Куни (1818–1889) полагал, что во время Маркоманнских войн (167–180 гг.) Марка Аврелия римляне использовали больших боевых собак[563]. Данное предположение базируется на прорисовке в итальянском издании Джована Пьетро Беллори (1613–1696) одного рельефа с колонны этого императора в Риме[564]. Однако даже по этой прорисовке видно, что рельеф сохранился очень плохо, а представленная тут пара «собак» по своим размерам скорее напоминает львов или лошадей. Данное место на фотографическом воспроизведении рельефов колонны в издании 1896 года настолько попорчено, что абсолютно ничего разобрать нельзя[565]. Кроме того, нельзя с уверенностью сказать, сам ли Дж. П. Беллори реконструировал данное изображение или в начале XVIII века фигуры еще можно было разобрать. Однако даже если это собаки (что, однако, маловероятно), то и тогда они изображены не в батальной сцене, они просто стоят в мирной обстановке. Впрочем, вероятно, это все же были лошади, которые на рельефах скачут по соседству с этим изображением[566].