Зимнее пламя - Джо Беверли

— Так, значит, у Молли Керью никогда не было ребенка! Поздравляю тебя, кузен.

Эш наклонил голову, словно желая выразить этим свою благодарность.

— Кажется, лучше всего разрешить ему остаться. Может быть, он сможет помогать в конюшне?

— Мы могли бы построить домик в холле и поселить там «святое семейство», — пошутил Родгар. — Ну конечно, он может остаться. Полагаю, прежде чем выйти из дома, мистер Карр захочет увидеть своего сына…

Лоренс Карр поклонился:

— Буду очень признателен вам, милорд. Родгар повернулся к Джениве:

— Не могли бы вы, мисс Смит, принести сюда ребенка. Видите ли, миссис Харбинджер не любит пускать чужих людей в свое царство, а мисс О'Лири все еще не пришла в себя.

Следовало признать, что Шина вовсе не светилась от счастья, она вцепилась в руку любовника, но как будто ждала еще какой-то беды. Или она не все рассказала?

Дженива поспешила в детскую, беспокоясь, примет ли обратно Чарли миссис Харбинджер, узнав, что он родной сын Шины, однако, когда Дженива посвятила ее в суть дела, миссис Харбинджер кивнула:

— У меня давно возникли такие подозрения, мисс Смит, и я была в растерянности, не зная, что делать. Странные вещи с некоторых пор происходят в этом доме.

Она провела Джениву в детскую, где оставалась только одна колыбель, и, вынув из нее спящего ребенка, завернула младенца еще в одно одеяло. Взяв ребенка, Дженива понесла его вниз, по дороге думая о том, что, кажется, знает причину беспокойства Шины. В ее деревне люди жили просто и бедно, и, попробовав лучшей жизни, она хотела бы ее и для своего малыша.

Когда Дженива стала осторожно спускаться с лестницы, поскольку в фижмах и с ребенком на руках это было нелегко, доносившаяся издали музыка напомнила ей о том, что рождественское веселье — праздник, посвященный младенцу, — продолжается. И тут же Чарли зашевелился, вытягивая губки.

— Подожди плакать, — попросила его Дженива. — Может быть, лорд Родгар еще не ушел.

Ребенок успокоился, и она тихонько запела рождественскую песенку. Когда Дженива вошла в комнату, то застала там Эша и Лоренса с Шиной.

Дженива передала ребенка Шине, и нескрываемый восторг Лоренса, то нетерпение, с которым он обхватил Чарли дрожащими руками, немного успокоили ее. И все же эту историю нельзя считать законченной до тех пор, пока они не устроятся где-нибудь по-настоящему.

Родгар вернулся со слугой, который должен был отвести Лоренса в помещение над конюшней, где жили конюхи, но когда молодой человек собрался уходить, Шина с плачем ухватилась за него. Дженива велела Лоренсу все ей объяснить, и только после этого Шина, неохотно отпустив его, пошла к двери, ведущей к детской, с таким видом, как будто именно теперь страшная беда нависла над ее головой.

— Я чувствую себя как Капулетти или Монтекки, — нехотя заметил Эш. — Надеюсь, ты надежно запер яды, Родгар.

— В этом аббатстве по крайней мере нет монахов, сующих нос не в свои дела. Что ты теперь думаешь делать, кузен?

Эш прошел по комнате и остановился у стола, на котором стояли графины с вином.

— Могу я предложить тебе бокал твоего собственного бренди?

Родгар улыбнулся, но отказался.

— Было бы полезно отыскать Молли и заставить покаяться в грехах, но, полагаю, жестоко заставлять ее каяться публично.

— В тебе больше сострадания, чем во мне, — заметил Родгар. — Я могу предоставить эти доказательства королю, думаю, ему понравится история ирландских любовников, если ее умело рассказать, может быть, он даже будет растроган. Надеюсь, его удастся убедить, что он готовится поступить в отношении тебя не слишком справедливо. Хотя неплохо было бы тебе все же жениться — короли не любят совсем изменять свое мнение.

Дженива взглянула на свое ничего не значащее кольцо. Она убеждала себя, что не хочет, чтобы Эш женился на ней только потому, что скорая свадьба для него очень желательна. В любом случае Дамарис Миддлтон слопает его.

— Верно, мне и в самом деле пора жениться, — согласился Эш, — хотя я сомневаюсь, что даже в этом случае король поверит, будто я святой.

— Он вполне прагматичен, чтобы понимать, если он окружит себя только святыми, ему придется бродить по пустым комнатам, и он лишится лучших советников. Тем не менее его величество верит, что брак может спасти грешника. Ты прочитал записки моей матери?

Дженива подняла голову и увидела, как кузены обменялись оценивающими взглядами.

— Я прочитал часть дневника, и у меня не создалось впечатления, что ее муж жестоко обходился с ней.

— Я могу подтвердить, что мой отец не был на это способен. Возможно, со временем мать стала раздражать его…

— Особенно если учесть ее несносный характер. А ведь я прочитал только ее каждодневные жалобы…

Дженива стояла, не шевелясь и чуть дыша, словно боялась нарушить равновесие в этом решающем диалоге.

Эш задумчиво посмотрел на огонь, затем перевел взгляд на Родгара.

— Она была безумна?

— Ближе к концу — бесспорно. Заставить ее поверить, что Эдит должна умереть, могло только безумие. Ну а до этого… — Родгар пожал плечами. — Мы все находимся на грани между здравым умом и безумием, и если появляется достаточно мощная сила, она может столкнуть нас в бездну.

«Еще одна грань», — подумала Дженива.

— Некоторых стоит лишь легонько подтолкнуть… — медленно произнес Родгар.

Эш посмотрел кузену в лицо.

— Ходили слухи, что ты не хотел жениться, потому что безумие у вас в крови.

— Мы все находимся на грани, — повторил Родгар. — Я ведь еще и сын своего отца, а не только матери и поэтому сумел сохранить разум в трудные времена. А что повлияет на будущие поколения — кто это может предсказать. К тому же я полюбил…

— Любовь. Разве таким людям, как ты и я, позволено доходить до такой степени безумия?

Во рту у Дженивы пересохло, а сердце громко забилось. Взглянул ли на нее Эш в это мгновение, или это ей только показалось?

— Если не позволено, то это несправедливо. Мы можем объявить о примирении, кузен?

Эш так долго смотрел куда-то вдаль, что Джениве захотелось самой что-нибудь сказать, лишь бы нарушить молчание. Затем он медленно произнес:

— Да будет мир с тобой, и мир дому твоему. Дженива с замиранием сердца наблюдала за тем, как кузены пожали друг другу руку и обменялись в знак мира поце-уем. Когда они отошли друг от друга, Эш сказал:

— Я хотел бы взять дневник и несколько рисунков и показать нашей бабушке.

Родгар покачал головой:

— Полагаю, будет лучше, если мы их уничтожим.

— Даю тебе слово, что они вернутся сюда невредимыми.

— Может быть, мы сможем договориться об обмене документами?