Высшая проба. Брат мой, друг мой - Вера Чиркова

– А вот об этом я слышал, и даже указ подписал, – признался Вистериан, – запрещающий им проживание в столице и самых крупных городах Лортана. Разумеется, фамильных драгоценностей вашей матери немного жаль, но результат того стоил.

Теперь засмеялся я. Не смог удержаться, хотя и не знал, кто придержал информацию, Гарл или все же королева-мать.

– Вот и я тебя рассмешил… – заинтересованно прищурился король, – хотя пока не знаю, чем.

– Драгоценностями, – пояснил ему с улыбкой, – Я тоже сначала расстраивался, совершенно выпустив из виду, что Яна просто обожает матушку, и сама никогда ничем не огорчит и другим не даст. И разумеется, бросать в ров матушкины украшения не стала бы никогда и ни за что. Она швыряла иллюзию, наведенную на куски кокона. А драгоценности спрятала в тайник и оставила мне записку. Ян обожает делать тайники… во всех комнатах, где живет и в моих кабинетах.

– Тебе повезло с Яной. Но ты продолжаешь упрямо называть ее Ян.

– Никак не привыкну. Двадцать лет жить рядом с братом и вдруг выяснить, что брат на самом деле – сестра… Разум отказывается верить. – я хмуро усмехнулся и неожиданно сознался, – а теперь и вовсе только друг, братья нашлись родные. Но в дружбе впору начать сомневаться… как выяснилось, матушка приставила Яну ко мне телохранителем, когда короновала на дубовый трон.

– Дивьи пляски, – помрачнел король, – тут Иза накрутила… но дай закончить одно дело, потом разберёмся с тобой.

– Э нет, вот этого не нужно. Я сам разберусь. И вообще хочу съездить в северную цитадель, посмотреть, чему там можно научиться огневику. О том, что орден един – мне уже известно.

– Я рад, – вдруг очень серьезно заявил дядя, – что поговорил с тобой. Лекарь из Дэнзора писал в отчетах, что ты отстаешь в развитии и по разуму еще подросток.

– Мне уже сообщили. И Яне тоже. Она собирается на ночку привязать жадного и мстительного старикашку к вершине самой старой сосны. Сказать, за что он мстит? Однажды, еще пару лет назад, возвращаясь в замок из похода, мы с отрядом гвардейцев попали в жуткий ливень смешанный со снегом и градом. Разумеется, все промокли до нитки и тряслись от холода. А с нами были еще селяне, прихватили их на переправе, речка вмиг вышла из берегов. Я велел всем идти в холл, там два огромных камина и в них всегда сложены дрова. Еще от входа швырнул в камины по огненному шару и прогнал по залу легкий огненный смерч, следя, чтобы он не коснулся разложенных у очагов шкур и ковров. Он их и не задел, но когда я направил уже угасавшие языки пламени к потолку – там что-то полыхнуло, запахло жженой листвой и посыпались какие-то горелые стебли. И тотчас взвыл во весь голос наш лекарь Себриус, срочно вызванный на подмогу замерзшим людям. Оказывается, это он додумался сушить под куполом травы, которые приносила «тетушка Ари». Конечно, трав было жаль, но в тот момент меня взбесило равнодушие Себриуса к чужим бедам. Посреди зала трясется три десятка промокших людей, слуги со всех ног таскают горячие отвары, сухую одежду и ширмы, а лекарь, вместо того чтобы выдать какие-нибудь зелья или хотя бы советы, оплакивает кучу сена. Не подозревая, что мне прекрасно известно про его торговлю этой самой травой. Все аптекари и целители Дерла вынуждено покупают у него по заоблачным ценам, но помалкивают, не желая ссориться. Ну я и прикрикнул… и Себриус вроде все понял, забегал белкой. Но зло, как оказалось, затаил.

– Выгнать его ко всем лешим и немедленно, – рыкнул над нами знакомый голос деда, и мы разом задрали головы.

– Добрый вечер, – опередил меня Териан, – и давно ты тут?

– Минуты две, – усмехнулся Беруальд, и помахал кому-то – Неси сюда. Не люблю сидеть на песке.

– Можно лежать, – отстраненно заметил я, злясь на себя за невнимательность.

Шлюп стоял на самом виду и дед, похоже, подошел не скрываясь. Просто мой взгляд всё чаще блуждал не по голубым волнам, а по яркой зелени леса, пытаясь углядеть там давно исчезнувших медведей, в наивной надежде на их возвращение. Могли же они что-нибудь забыть?

– Лежать тоже лучше с удобством, – примирительно заметил он, опускаясь в легкое плетёное кресло с полого откинутой спинкой.

Рядом маги поставили еще два таких же и столик.

Я покорно поднялся с песка, шагнул в сторонку и вызвал легкий ветерок, мигом сдувший с одежды прилипшие песчинки.

– А огонь ветром умеешь переносить? – заинтересовался Териан. – Через воду, например?

– Конечно.

– Покажешь?

– Здесь? – я оглядел океан, снующих над волнами птиц, мелькавшие спины игривых дельфинов и сидевшего на черепахе баклана, – нельзя. Видишь, сколько живности?

– Извини… – внезапно смешался он, – просто их тут тучи, мы привыкли не замечать.

– Ну, если маленький… – обижать отказом дядю, которого видел так давно, что успел забыть, очень не хотелось.

Сбросил на песок язык пламени с себя ростом и погнал на него упругий ветерок, постепенно подтискивая под огонь. Тот взмыл вверх, и я добавил магии, не давая ему ни угаснуть, ни вырваться из плена все выше поднимавшегося ветра. С минуту играл им, водя по кругу, опуская по спирали почти до воды и свечой поднимая ввысь, потом отпустил ослабевший ветер. А поблекшее пламя тихо опустилось на гребень волны и с шипением растаяло, подняв струйку пара.

– Для себя, немного, – заметил дед кротко, как послушник монастыря.

– Камин разжечь или костерок в лесу, – так же тихонько поддакнул Териан, состроив умильные глазки и явно кого-то копируя.

– Не может быть… – не поверилось мне в напрашивающуюся догадку.

– Может, – хлопнул ресницами дед и получилось у него, нужно сказать, смешно, но совершенно непохоже на матушку. – Какая цитадель, ваше величество, о чем вы? Себя обогреть как-нибудь сумеет и то если не промок насквозь.

– Королеве-матери памятник нужно поставить, – убежденно заявил я, сразу сообразив, от чего уберегла меня матушка, – Она гениальная женщина. У меня и прежде мелькали подозрения, но не доставало фактов, чтобы сделать на их основании уверенный логичный вывод.

– Ну, ну, – заинтересованно подбодрил дед.

– Вы в детстве увлекались лошадьми? – само сорвалось с языка, но я поспешил поправиться, – извините, это я к слову. Главное другое… маги имеют возможность разными способами продлевать свою жизнь и живут намного больше обычных людей. Но, почему-то усиленно укорачивают детство своим одаренным детям, несмотря на то, что впереди у тех длинная жизнь и они имеют возможность подольше не взваливать на себя взрослые обязанности. Просто гулять, изучать мир, путешествовать, спокойно и без спешки развивая способности. Дела и обязанности возникнут сами, когда дети почувствуют к чему-либо особое пристрастие. Наша матушка дала всем нам возможность прожить юность свободно, заниматься лишь интересными делами и учиться тому, чему нам хотелось. И мне не кажется, что мы выглядим сильно отсталыми на фоне тех, кто в детстве сменил дом на чужие стены и не разгибаясь, упорно грыз науки. Но даже если и было бы так, все равно им уже никогда и ничем не возместить светлого счастья детских лет, наполненных радостями простых забав, тайн и открытий.