Я пришла издалека - Анна Линн

Поздно вечером я с милой улыбкой заглянула в комнату Джейми. У его постели сидел пожилой монах, брат Жильбер. Он заметно клевал носом.

– Вы не устали? – приветливо спросила я.

Он помотал головой, чтобы проснуться, и неискренне ответил:

– Нет-нет, нисколько. Ваш муж недавно заснул, лихорадка почти прошла. Ваше лечение помогает.

– Слава Богу! Знаете, – защебетала я, – мне что-то не спится. Я пробовала почитать – ничего не помогает. Пожалуй, я лучше посижу здесь, присмотрю за мужем. А вы идите отдохните.

Он немного поотказывался для приличия, но я видела, что он очень рад моему появлению. Наконец он ушел, сказав на прощание, что, как только мне понадобится помощь, он к моим услугам.

– Ну конечно, я сразу же позову вас, брат Жильбер, – сказала я, облегченно вздыхая. – Помяните моего мужа в своих молитвах.

Я начала приготовления. Зажгла курительницу, и опиумный дымок начал заполнять помещение, сама я на это время вышла, чтобы не опьянеть. Немного погодя я вернулась, заменила опиум на лаванду и осторожно подошла к Джейми. Его дыхание стало неровным. Видимо, он проснулся.

– Эй! – тихонько сказала я.

Он повернулся на голос, открыв глаза, но не узнавая меня. Я вытащила крохотную серебряную рюмку, привязанную на веревочку за ножку, и стала мерно раскачивать ее перед глазами у Джейми. Неясный свет из окна проникал в комнату, и в полной темноте рюмка заметно поблескивала.

– Смотри на это блестящее пятно не отрываясь, – размеренно произнесла я нарочито не своим голосом. – Ни о чем не думай, только смотри на пятно. Сейчас я медленно сосчитаю до десяти, и ты заснешь. Один… Два… Ты будешь слышать меня и сможешь отвечать на мои вопросы. Три…

И вот он снова остался один в камере пыток капитана Рэндалла. Он снова ждал возвращения своего мучителя, снова страдал от боли и отчаяния. Он снова приносил себя в жертву.

– Ты сильнее, – сказала я. – Ты справишься с ним.

– Я дал слово, – возразил он.

– Это была военная хитрость. Он подлец и негодяй. Сам он не стал бы держать слово, данное тебе.

– Я должен сдержать слово, – упрямо возразил он.

– Шотландский упрямец! – прошептала я в сторону. Придется обострить ситуацию.

– А сейчас поцелуй меня. Поцелуй меня так, как ты целуешь свою жену.

Это была подлинная фраза Рэндалла. Я произнесла ее, наклонившись к самому уху Джейми. И едва успела отскочить. Еще немного, и его кулак ударил бы меня в лицо. Он осторожно встал и начал охотиться на меня в темноте. Я не ожидала такого поворота. Я думала, что будет происходить только духовная борьба. Чем, интересно, все это кончится?

Он всерьез собирался меня убить. Я пряталась от него за стулом, за портьерой, осторожно отскакивала в сторону, когда он бросался на меня, следя при этом, чтобы он не врезался в стену и не повредил себя. Мы безмолвно перемещались по комнате, сметая все на своем пути. Я двигалась быстрее, смутно различая в темноте его движения. Он перемещался на ощупь, руководимый слухом и каким-то шестым чувством. Все же ему удалось схватить меня за горло. Он был все еще достаточно силен, чтобы прикончить меня, но я этого не планировала. У нас сеанс лечебного гипноза, а не какого-нибудь другого!

– Он мертв, парень! – сказала я, имитируя голос и произношение сэра Бартоломью Фэрбенкса, насколько мне позволяло сдавленное горло. Хватка на моей шее ослабла.

– Точно? – переспросил он.

– Мертвее некуда, – ответила я, высвобождаясь и отходя на безопасное расстояние. – Ты победил.

Наступило молчание. Я не знала, какой эффект возымеют мои слова.

– Я устал, – растерянно сказал он наконец. – Я страшно устал.

– Тебе нужно лечь.

Я осторожно подвела его к постели и уложила.

– Спи спокойно. Ты проснешься утром и ничего не вспомнишь. Спи спокойно.

Я сама устала так, будто всю ночь разгружала вагоны. В голове звенело, и я затороможенно поняла, что опиум подействовал и на меня. Я улеглась с Джейми рядом, уже нисколько не беспокоясь, что он подумает, Проснувшись поутру и найдя меня под боком, или что скажет брат Жильбер, замученный угрызениями совести и решивший вернуться на свой пост. Я заснула, и мне снилось что-то чистое, белое и блестящее.

Поутру в комнату первым вошел брат Роберт. Я проснулась от его деликатного покашливания. В первые секунды я не поняла, что происходит, но постепенно ко мне вернулась память. Я осторожно приоткрыла глаза и увидела вокруг такой бардак, что немедленно зажмурилась. На самом видном месте валялась серебряная рюмка, перевязанная веревочкой. Брат Роберт поднял ее и внимательно осмотрел, приподняв брови. В комнате стоял смешанный запах лаванды и опиума, не успевший выветриться. Роберт твердой рукой открыл окно и отдернул портьеру. Свет резанул меня по глазам, и я окончательно пришла в себя.

– Дело в том, – начала я, еще не решив, в чем же дело, – видите ли, вчера я…

Но брат Роберт был человеком спокойным и терпимым. Он пожал плечами и вышел из комнаты со словами:

– Я зайду проведать месье Фрэйзера часом позже.

Я была ему благодарна. Месье Фрэйзер все еще спал, и я обнаружила, что его желтые впалые щеки слегка порозовели. Он выздоровеет, сказала я себе. Мне уже не нужно было себя убеждать. Я знала наверняка.

Выкарабкавшись из постели и накинув дежурную рясу, я подошла к окну и с наслаждением вдохнула свежий холодный воздух. Голова трещала как с похмелья.

– Эй, – нерешительно произнес слабый голос за моей спиной. – Что здесь было этой ночью? Драка?

Я обернулась. Джейми лежал, приподнявшись на локте, и обалдело рассматривал разгромленный интерьер.

– Здесь сражались с ветряными мельницами, – сказала я.

– Да? И кто победил? – Он попытался улыбнуться, все еще ничего не понимая.

– Победила дружба. Матч закончился ничьей с сухим счетом.

– Черт побери, Юлия, что за выражения? Ты когда-нибудь научишься говорить по-английски так, чтобы тебя можно было понять?!

– Еще чего!

Я ухмыльнулась и вышла из комнаты, предоставив брату Роберту право навести в ней порядок.

Я специально не появлялась у Джейми пару дней. Мне нужно было прийти в себя после всех подвигов, которые я совершила, а ему нужно было хоть немного набраться сил. Я проводила время в библиотеке, подолгу беседовала с братом Бертраном о литературе, философии, живописи. Старинные книги в тяжелых переплетах действовали на меня успокаивающе. Их запах – выделанной кожи, старой краски, пыли и мудрости – внушал неспешные и основательные мысли.

Утром и вечером я ходила гулять на море. Спускаться к воде по мокрой скользкой тропинке я не рисковала, прогуливалась поверху, дыша пронизывающим ветром и туманом. Море не успокаивалось ни на минуту. Оно то ревело, разбиваясь о скалы, то мирно плескалось и шуршало. Каждый день оно было разным. Я могла бы часами смотреть на эти волны, то стальные, то зеленоватые, то черные. Я уходила только тогда, когда чувствовала, что коченею. Теплой одежды у меня не было. Зима здесь хоть и не морозная, но промозглая и ветреная. По мне, так уж лучше мороз градусов пятнадцать, огромные сугробы скрипучего сухого снега, ясное звездное небо… И чтобы перед Новым годом на улицах пахло елками. Как дома. Я скучала по дому, по улицам, к которым привыкла с детства и на которых знала каждый камень, по своей квартире с окнами на маленький скверик. Вернуться бы туда хоть на пару дней…