Электропрохладительный кислотный тест - Том Вулф

Кизи и Проказники подготовились к Фестивалю заранее. Приехала даже Горянка. Она справилась со своими проблемами и вновь была в автобусе. Проказники только что провели Кислотный Тест в "Филмор Аудиториум", большом танцевальном зале в самом центре одной из густонаселенных негритянских трущоб Сан-Франциско - района Филмор. Ночка выдалась бурная. Собрались сотни торчков и босяков со всего побережья залива, чумовых до остекленения. До Пола Красснера, уже вернувшегося в город, дошла весть, передававшаяся из уст в уста в... Обществе. В четыре или пять вечера все должны "глотнуть кислоты" и готовиться к Кислотному Тесту, который начнется в девять часов в "Филмор Аудиториум". Красснер приезжает туда и - черт побери! видит:

...в танцевальном зале сюрреалистически бурлят несколько тысяч тел, уторчавшихся до последнего вечно преданного микроба, в безумных нарядах и непотребном гриме, оглушительный рок-н-ролльный ансамбль, стробоскопический свет, гром-машина, воздушные шары, торчки, транспаранты, электронная аппаратура и пиджак какого-то парня с начертанным на спине воззванием "П о ж а л у й с т а, н е в е р ь в в о л ш е б с т в о", обращенным к танцующей девице с четырехдюймовыми ресницами, - так что даже треклятые гвардейцы Пинкертона и те испытывают контактную таску.

Кизи просит его взять микрофон и сказать что-нибудь для радиорепортажа с места события. "Я понял только одно, - заявляет он средь всеобщего шума, - будь я копом и приди я сюда, я не знал бы, с чего начать".

Ну что ж, копы пришли, и они не знали, с чего начать. А явились они, чтобы в соответствии с местным законом прикрыть Тест в два часа ночи, когда все происходящее как раз достигло крайней степени безумия. Горянка с микрофоном в руках пронзительными криками подбадривала кружившийся в танце народ. Бэббс направлял лучи прожекторов на торчков, которые, вконец одурев, болтались по залу, и потусторонним голосом задавал им вопросы в другой микрофон: "Эй, в чем дело?.. Ты что, н е в с в о е м у м е!" С лица Пейджа Браунинга не сходила ухмылка Зи-лота. Копы принялись орать, что пора прикрывать лавочку, но, как они глотку ни драли, их никто не услышал, и тогда они начали выдергивать провода: микрофонные провода и провода громкоговорителей, провода усилителей и провода стробоскопов однако проводов оказалось дьявольски много, самая гигантская в истории змеиная яма проводов и штепсельных выключателей, к тому же, пока они успевали выдернуть восемь проводов, Горянка вставляла обратно десять, а в конце концов она взобралась с микрофоном куда-то на верхнюю галерею и оттуда принялась выкрикивать распоряжения танцующим и копам: "Г р о м ч е м у з ы к у, е щ е в и н а !" - а копы никак не могли ее отыскать. Наконец они велели Проказникам очистить помещение, что те и начали делать - кроме Бэббса, который уселся в кресло и упорно отказывался сдвинуться с места. "А тебе что, надо особое приглашение?" - сказали копы.

- Мне этим заниматься не пристало, - заявил Бэббс.- Здесь я хозяин. Они работают на м е н я.

В о т к а к? - и один из копов хватает Бэббса за светящийся жилет, в который он облачен, но всего лишь отделяет Бэббса от жилета. Бэббс маниакально ухмыляется, однако дело неожиданно принимает весьма серьезный оборот.

- Ты арестован!

- За что?

- За с о п р о т и в л е н и е.

- Сопротивление чему?

- Сам пойдешь, или тебя тащить?

- Как вам будет угодно, - говорит Бэббс, ухмыляясь на этот раз весьма угрожающе, точно следующим его шагом будут восемь резких ударов каратэ в глотки и потроха. Внезапно противоборство оборачивается мексиканской ничьей - обе стороны свирепо смотрят друг на друга, но удар пока никто не наносит. Столкновение, однако, нешуточное. В самую последнюю минуту на место происшествия прибывают два или три адвоката Кизи, они разряжают обстановку, уговаривают копов не кипятиться, уговаривают не кипятиться и Бэббса, и назревший было скандал улетучивается в долину, растворяясь во всемирной вражде.

Ну да, адвокаты. Первое дело по обвинению Кизи в хранении марихуаны, связанное с массовым арестом в Ла-Хонде, девять месяцев путешествовало в судебных инстанциях округа Сан-Матео. Адвокаты Кизи не признавали правомочия налета, совершенного полицейскими из различных ведомств. Рассмотрение дела началось с заседания большого жюри, что согласно уставу судопроизводства является процедурой секретной. Судебные власти округа утверждали, что располагают разнообразными доказательствами, позволяющими обвинить Кизи и Проказников в предоставлении наркотиков несовершеннолетним. Адвокаты Кизи, со своей стороны, пытались доказать незаконность обвинения на том основании, что распоряжение о налете было получено обманным путем. Однако их усилия ни к чему не привели, и теперь Кизи стоял перед выбором: либо согласиться на судебное разбирательство и выслушивать целую кучу зловещих свидетельских показаний, либо отказаться от открытого разбирательства и позволить судье решать дело на основании расшифровки судебных протоколов, составленных на заседании большого жюри. В конце концов было решено, что Кизи отдает судьбу дела в руки судьи. Ожидалось, что приговор будет вынесен мягкий. И даже при таком исходе дела Кизи мог подать апелляционную жалобу на том основании, что обвинение было сфабриковано по подложному ордеру. Вся эта задумка с судьей была равносильна выраженному окольным путем отказу от подачи состязательной бумаги. 17 января 1966 года, за четыре дня до Фестиваля Полетов, судья, как и следовало ожидать. признал Кизи виновным и приговорил его к шести месяцам исправительно-трудовой колонии и трем годам условно. Примерно этого его адвокаты и ожидали. Это было не так уж и плохо. По иронии судьбы колония находилась в непосредственной близости от Ла-Хонды, и заключенные занимались главным образом тем, что убирали мусор в лесу позади дома Кизи. Во всем этом было нечто весьма забавное. Ярко освещенные беседки-приюты для добропорядочных широких масс. Таилась в этом и скрытая ирония. В романе "Над кукушкиным гнездом" приключения Макмёрфи начались именно с шестимесячного срока в исправительно-трудовой колонии. Четыре года Кизи знал Макмёрфи снаружи. Теперь же у него могла появиться возможность понять Макмёрфи изнутри, узнать всю его подноготную. Могла ... как бы там ни было, до светопреставления было еще чертовски далеко. И тут произошло непредвиденное событие.

Вечером 19 января, за два дня до Фестиваля Полетов, Кизи, Горянка и кое-кто из Проказников отправились в квартиру Стюарта Бранда на Норт-Бич в Сан-Франциско разрабатывать тактику действий на Фестивале. Когда миновала полночь, Кизи с Горянкой поднялись на крышу дома, расстелили там ветхий синий коврик, который нашли в чьем-то фургончике, невесть как оказавшемся на посыпанной гравием крыше, растянулись на этом коврике и принялись любоваться мирными развалинами ПортБича. До чего же он славный и уютный, этот чудной босяцкий Норт-Бич. Какой чудесный вид на трущобы. Вдалеке огни залива, рыбачьи лодки, забегаловки и еще огни, тянущиеся вверх по склонам холмов Сан-Франциско, а вблизи квадраты других крыш, квадраты, плоскости и лестницы - они любуются композицией, чудесной и мирной, немного, правда, вычурной, но таков уж НортБич. Горянка - сплошь темно-каштановые волосы и взгляд больших карих глаз, ленивый и одновременно веселый - так кажется Кизи, - г л а з а с о в с е м к а к у щ е н к а и р л а н д с к о г о с е т т е р а, т о л ь к о ч т о о с т а в и в ш е г о н е у к л ю ж и е б е з з а б о т н ы е ш а л о с т и, ч т о б ы д о к а з а т ь п р е д а н н о с т ь х оз я и н у.