В объятиях лунного света - Анна Кэмпбелл

Лит ненавидел себя за то, что все испортил своей грубостью и жесткостью, его гнев и похоть превратили их отношения в кошмар.

Он был не в силах смотреть на Элеонору и повернулся к двери, чтобы уйти.

– До свидания, Элеонора. Да благословит тебя Бог…

– И ты не дашь мне ничего сказать? – робко спросила она.

Лит медленно повернулся. Он чувствовал себя смертельно усталым.

– Я знаю, ты меня ненавидишь. Нет никакой необходимости повторять.

Элеонора вскинула подбородок.

– Перестань указывать, что мне делать!

– Хорошо, я тебя слушаю. Что ты хотела сказать?

Лит решил запастись терпением и смиренно выслушать Элеонору.

Она некоторое время со странным выражением лица смотрела на него. Элеонора успела натянуть корсаж платья, и это избавило маркиза от зрелища ее наготы, которая возбуждала его, будила страсть. Маркиз всегда презирал людей, которые шли на поводу у своих низменных побуждений. Но оказалось, он тоже был не без греха.

Элеонора отошла от стены, слегка пошатываясь. И Лит снова почувствовал угрызения совести. Он утолял свою страсть грубо, напористо, беспощадно, не думая о чувствах Элеоноры.

Но если она бросит его, то жизнь потеряет для маркиза всякий смысл.

Неожиданно Элеонора подошла к нему.

– Когда ты дотрагиваешься до меня, я не могу больше ни о чем думать, – промолвила она.

Лит с изумлением уставился на нее.

– Ты сводишь меня с ума, – пробормотал он.

Его изумление усилилось, когда ее губы тронула слабая улыбка.

– Это хорошо.

– Разве? – нахмурившись, спросил он.

Элеонора остановилась на расстоянии вытянутой руки. Он мог бы дотронуться до нее, если бы сделал полшага навстречу. Но Лит не решался, зная, что если она снова окажется в пределах досягаемости, то он сожмет ее в объятиях.

Элеонора, закусив губу, застенчиво смотрела на него.

– Я надеюсь, что это хорошо, – сказала она.

Лит всегда считал себя храбрым человеком: он не отступал ни на боксерском ринге, ни во время поединков. Но когда Элеонора сделала еще шаг к нему, сердце маркиза упало.

– Чего ты хочешь? – поспешно спросил он и попятился, как последний трус.

Этот вопрос повис в воздухе, подобно дамоклову мечу.

Элеонора облизнула губы, и Лит едва не застонал. Казалось бы, после столь бурной сцены он еще долго не должен был испытывать тяги к женщине. Однако когда маркиз уловил запах ее тела, ему захотелось снова овладеть Элеонорой.

– О господи, – заговорила вдруг снова Элеонора низким сдавленным голосом, от которого по телу маркиза забегали мурашки. – Я не знаю, что со мной, но несмотря на все, что произошло между нами, я хочу тебя, Лит.

Маркиз оцепенел.

В глазах Элеоноры застыло выражение неуверенности.

– Тебе это безразлично? – спросила она.

Лит в волнении провел рукой по волосам.

– Конечно, нет! Но ты не доверяешь мне. Ты обвиняешь меня в страшных преступлениях.

Элеонора горько усмехнулась.

– Но если бы эти обвинения были правдой, разве могла бы я чувствовать в твоих объятиях такое?..

– Ты хочешь сказать, что веришь мне?

– Я надеюсь, что мое сердце всегда право, вот что я хочу сказать, – прошептала она. – И еще я надеюсь, что ты не тот человек, который погубил мою сестру. Да поможет нам обоим Бог…

Лит был поражен ее словами, он на мгновение застыл, а потом сжал Нелл в объятиях и поцеловал. Трепет пробежал по телу Нелл, когда маркиз увлек ее на кожаный диван.

Его ласки быстро возбудили ее. Она думала, что у нее не осталось сил. Напрасно… Это было не так. Нелл обладала неисчерпаемым запасом энергии.

Лит стащил с нее платье и расшнуровал корсет. Когда ее грудь обнажилась для его поцелуев, Нелл застонала и заерзала под маркизом.

Его зубы впились в ее жесткий набухший сосок, и Нелл пронзили острые ощущения, подобные вспышке молнии.

Она негромко вскрикнула.

Лит устроился между ее ног, и Нелл согнула их в коленях. Она распахнула рубашку маркиза и стала ласкать его мускулистую грудь.

– Сними рубашку, – пробормотала Нелл, погружаясь в полузабытье.

Лит приподнялся и, стянув с себя рубашку, отшвырнул ее в сторону. Затем он снова склонился к любовнице, опираясь на руки. Нелл продолжала с наслаждением ласкать его крепкую мускулистую грудь, поросшую жесткими завитками волос. Неожиданно она вонзила ногти в его соски в отместку за грубое обращение.

– Ведьма… – выдохнул Лит, содрогнувшись всем телом.

Это было первое слово, которое он произнес после того, как повалил ее на диван. В его устах оно звучало ласково.

Покусывая и полизывая грудь маркиза, Нелл потянулась к его паху. Лит помог ей, и вскоре руки Нелл ощутили нечто твердое, как сталь, но шелковистое на ощупь. Она начала медленные, нежные поглаживания, скользя вверх и вниз. Лит застонал. На его лице пульсировала жилка. Мышцы напряглись.

– Мне остановиться? – неуверенно спросила Нелл, слегка сжав руку.

Эта ласка раззадоривала ее, горячила кровь.

– Нет, – сдавленным голосом прошептал Лит.

Он перевернулся на спину, и Нелл оказалась сверху. Схватив ее за руку, Лит показал, как продолжить ритмичные скольжения. Нелл оказалась прилежной ученицей.

– Вот так? – спросила Нелл, изумляясь тому, что плоть под ее рукой становился все тверже и больше.

– Да, – тяжело дыша, пробормотал Лит.

У него было такое выражение лица, как будто он терпит невыносимые муки. Но Нелл вскоре поняла, что эта гримаса означает вовсе не страдания.

Дыхание Лита было неровным, учащенным. Он схватил ее свободную руку и поцеловал костяшки пальцев. Нелл вздохнула. Нежность возвращалась в их отношения. Лит приподнялся и поцеловал ее в губы. Они сели лицом друг к другу, и маркиз вдруг приподнял ее ягодицы. Движимая желанием близости, Нелл устремилась к нему и уселась на его бедра. Его пульсирующая плоть упиралась ей в живот.

– Возьми меня, – нетерпеливо сказал Лит, изнывая от страсти, – ради бога, возьми меня.

Нелл с изумлением воззрилась на него.

– Разве это возможно?

Лит издал короткий смешок и приподнял ее бедра.

– А ты попробуй.

Он прижал ее к себе и впился в ее губы. Нелл стала медленно садиться на него, и, к ее крайнему изумлению, он беспрепятственно вошел в ее лоно.

– О… – выдохнула Нелл.

Лит стал покусывать ее шею в самом чувствительном месте, и возбуждение Нелл дошло до предела.