В тайниках памяти - Мохамед Мбугар Сарр

Вот так.

Я не воспринимаю всерьез намеки этого отчета, потому что не верю в мистику. Но в детстве я слышала много историй о сверхъестественном. И когда я размышляла о самоубийствах авторов рецензий на «Лабиринт бесчеловечности», не связанных друг с другом ничем, кроме профессии, мне вспомнился один из таких рассказов.

Перед тем как поведать тебе эту историю, я, с твоего позволения, сверну себе косячок. Тебе не предлагаю: этот сорт слишком крепкий. Это «открытое море», а к плаванью в «открытом море» ты еще не готов.

Когда я была маленькой, у нас рассказывали, что некогда – еще до моего рождения – в серерской деревне поблизости от нашей один человек по имени Мбар Нгом заболел неизвестной болезнью, которая причиняла ему ужасающие физические, психологические и моральные страдания. По ночам по всей деревне разносились его стоны и крики; о них много судачили, и к Мбар Нгому сложилось особое отношение, в котором смешивались сострадание и страх. Его жалели и в то же время опасались, что пожиравший его недуг заразен. Родные пытались его лечить, но безуспешно; традиционная медицина, к которой они прибегли вначале, оказалась бессильна: разные целители не смогли даже назвать болезнь и высказывали взаимоисключающие предположения. Что до представителей западной медицины, то они попросту развели руками, признав, что никогда не сталкивались ни с чем подобным. Родственники обошли десятки лекарей, знахарей, колдунов, но ни один из них не мог помочь больному. Некоторым удавалось на время улучшить его состояние, накачав его наркотиками или окурив каким-то вонючим дымом, но действие этих снадобий длилось всего несколько часов, после чего боль возвращалась и терзала Мбар Нгома с еще большей силой. Вскоре зрелище его мук стало нестерпимым, и в шепоте родных и в их затуманенных слезами взглядах уже угадывалось желание смерти, которая принесла бы ему избавление, а его семье покой. Но, как видно, сама смерть отказывалась иметь с ним дело. И Мбар Нгом продолжал страдать и выл по ночам, словно истязаемый призрак или буйно помешанный.

Его болезнь беспокоила и печалила всех. Однажды старейшины деревни собрались на совет, куда пригласили и семью Мбар Нгома. Рассмотрели план действий, и вскоре было принято решение. Чтобы спасти Мбара, оставался единственный шанс.

Тут на сцену выходит мой отец, Усейну Кумах. Как-то вечером к нему пришел человек из деревни, где жил Мбар Нгома. Это мне рассказывала Та Диб, когда я была маленькая. Посланец из ближней деревни застал отца сидящим перед домом, как будто тот его поджидал. После обмена приветствиями, даже не дав гостю сообщить цель своего визита, отец заявил:

– Знаю, что привело тебя сюда.

– Если так, скажи: ты нам поможешь? Ты поможешь Мбару?

– Возвращайся через семь дней, – приказал ему отец.

Посланец ушел. Как я тебе уже говорила, мой отец, Усейну Кумах, славился по всей округе своими познаниями в сокровенном, талантом целителя и даром ясновидения. К нему обращались за советом в самых тяжелых или самых безнадежных случаях. А этот случай, безусловно, был не только тяжелым и безнадежным, но еще и не терпящим отлагательств. Болезнь Мбар Нгома была уже не только его бедой, теперь она стала делом всей общины.

Спустя семь дней (так рассказывала Та Диб) посланец вернулся, и у него состоялся с моим отцом разговор, в ходе которого отец сказал, что Мбар Нгома нельзя вылечить никаким лекарством в этом мире. Посланец, умевший понимать иносказания, сразу же уразумел, что, если Мбару суждено исцелиться, это может произойти только в ином мире, в вечной обители предков, на другом берегу великой реки, в которой смешиваются воды жизни и смерти.

– Согласится ли он следовать за тобой? – спросил посланец.

Отец некоторое время сидел молча, затем ответил:

– Пока не знаю. Я не могу проникнуть взором в его волю, там все запутано, как в лесной чаще, населенной духами.

– Ты пойдешь со мной?

– Нет. Мне нет нужды перемещаться телесно. Это свершится завтра вечером.

При этих словах, рассказывала Та Диб, посланец поклонился отцу до самой земли, как будто последние слова открыли такую глубину учености, какой этот человек не мог себе даже представить, – она вызывала не просто почтение, но благоговение и даже страх. Затем гость удалился.

Назавтра, с наступлением темноты, дух моего отца покинул тело. Люди рассказывали, что в деревне вдруг поднялся сильный ветер. Самые мудрые знали, что вышел дух Усейну Кумаха, и велели родным укрыться в домах и оставаться там. В это мгновение тело моего отца оставалось во дворе, его жены и дети видели его. В тот вечер он долго сидел без движения на своем складном стуле, с открытыми глазами, как будто снова стал видеть. Но мы знали, что его здесь нет; его дух покинул телесную оболочку, и к нему ни в коем случае нельзя было ни обращаться, ни приближаться.

В это время вокруг мангового дерева напротив кладбища закрутился вихрь. Он замер там на несколько секунд, словно окутал любовным объятием отсутствующую Мосану, и продолжил свой путь. Через несколько минут он пролетел над рекой. Он погладил ее; вода покрылась рябью, на ее поверхности образовались круги, которые стали расходиться в виде мелких волн правильной формы, пока не достигли берега. Затем ветер пронесся по громадной засоленной пустоши на берегу моря, где безлюдная равнина подхватила его дыхание и откликнулась гулким эхом. Потом он полетел дальше, к древнему лесу, который слыл обиталищем духов. Когда он летел над ними, они узнали его и приветствовали, как одного из своих. Так в час, когда земля начинает остывать, дух моего отца, несомый вихрем, достиг деревни Мбар Нгома.

Мбар Нгом, как обычно, выл, терзаемый безумием и своим загадочным недугом. Дух моего отца проник в его хижину. Он позвал его. Я хочу сказать, что он позвал дух Мбара, а не его тело. Рассказывают, что Мбар, услышав этот зов, перестал выть. Тогда его родные поняли, что пришел мой отец. Все затаили дыхание. Дух Мбара воспрянул, в то время как его тело осталось лежать в постели. Взглянув на самого себя сверху, он испугался и едва не закричал; но дух моего отца замкнул ему уста, подхватил его и вывел из хижины в более спокойное место. Затем мой отец снял невидимую печать, которую наложил перед этим на уста Мбар Нгома, и сказал:

– Не бойся, я пришел освободить тебя.

– Освободить меня? Но кто ты? И где мы?

– Кто я, не имеет значения. Но ты знаешь, кто мы с тобой в это мгновение. Мы сейчас те, кто мы на самом деле, в глубине своего естества. Мы –