Птичка для пилота - Евсения Медведева

Открыла окно, чтобы попытаться услышать, о чем они там треплются, но ветер был явно против, донося до меня лишь смех и нечитаемые обрывки фраз.

Алёна остановилась возле своего белого BMW, но руки Крылосова не отпустила. Наоборот, обхватила ее своими ладонями, поднесла ко рту… Она что, греет его там? Когда он успел отморозить свои крылья, ведь только вышел из ресторана! Руки от него прочь!

Потеряв бдительность, я шлёпнула рукой по рулю, но промазала. И тишина взорвалась громким гудком клаксона. Ныряя под руль, я все же успела зацепить пристальный взгляд, направленный в мою сторону. Дура! Таня! Какого фига ты прячешься? Это все тараканы! Родненькие, ну, куда вы меня втянули опять?

В приоткрытую форточку тянуло сквозняком, а двигатель был заглушён, поэтому я и моя голая задница довольно быстро стали замерзать. Проблема вся была в том, что отсюда совершенно было не видно, уехала ли сладкая парочка восвояси или до сих пор милуются.

Как вспомню, в жар бросает, а челюсти смыкаются так, что голова от боли взорваться готова. Крылосов… Провокатор! Нет, чтобы сходить на свидание с Зиной Тишиной, милой библиотекаршей, так нет! Он выбрал себе модель, с которой мне в жизни не конкурировать. Во всяком случае, честно, без тюнинга, липосакции, удлинения ног, губ… и сумасшедшего доктора, что сотворит меня Франкен-Таню 2.0.

Интересно, о чем они болтали? Наверное, эта коварная Игнатьева заманила его к себе в норку. Сейчас обхаживать будет. Так и вижу, как она в своём шикарном платье стоит у плиты и борщ ему варит с пампушками. Хотя… с её-то пампушками можно сексом одним питаться, не думая о голоде физическом…

– Кхм… кхм…

От неожиданности я вздрогнула, ударяясь головой о рулевую колонку. Но не это страшно, а то, что я прекрасно знала, кто это… А вдруг он там с ней? Стоят там и ржут над чокнутой, что, сложившись в три погибли, прячется в своей машине. Ну что? Доказала, что нормальная? Конечно, ведь залезть под руль – прекрасный способ! Молодец!

– Долго ещё прятаться будешь? – голос его был спокоен, холоден, как в самом начале нашего знакомства.

Я перестала дышать, сама не понимая, что творю. Уткнулась в согнутые колени, боясь столкнуться с Максимом взглядом. Понимала, что, стоя так близко, он прекрасно меня видит. Но даже осознавая весь идиотизм сложившейся ситуации, продолжала вжиматься в пустоту. Черт, на что я рассчитываю? На то, что он решит, что я уснула или со стыда сгорела, осыпавшись пеплом в собственные трусы?

– Заведи машину, Таня. Замёрзнешь… – вздохнул он, впуская в салон авто аромат своего парфюма, и стукнув костяшками кулака пару раз по стеклу, ушёл, скрипя свежевыпавшим снегом.

– Дура ты, Таня, не заводи машину. Отморозь себе вдобавок к сердцу и жопу, – закрыла глаза и медленно стала вылезать из своего укрытия. Рядом никого не было. Вздохнула… но волна возмущения снова перекрыла меня.

Весело ему там было! За локоток он её держал, ручонки свои позволял греть… Стоп! А где он? Я выскочила из машины, застыв на парковке. Слева от меня заурчал двигатель, а потом зажглись фары. Это его машина! Но за рулём было пусто, лишь с заднего сидения сквозь плотную тонировку окон пробивался тусклый свет.

Рванула на себя дверную ручку, оказавшись лицом к лицу с Крылосовым, роющимся в черном чемодане.

– Вылезла всё-таки? – безразлично бросил он, даже не взглянув на меня.

– Нагулялся? – зашипела я.

– Подумала?

– Отдохнул?

– Наигралась? – а вот это слово он буквально выплюнул в меня, накрыв еле сдерживаемой энергией гнева. Застегнул молнию и медленно поднял голову.

– Я? – очумела, увидев выражение его лица.

Эмоции театральными масками сменялись одна за другой. Было видно, что сейчас он проживает все и сразу: гнев, облегчение, непонимание и нежность… На лбу проявилась выпуклая венка, крылья носа напряглись… Но спустя миг он расслабился и начал озираться по сторонам, оценивая обстановку, затем зарычал и дернул меня за руку, практически затягивая в салон.

– Ты, кто же ещё?  Ты, Танечка!

– А я не играла, – смотрела, как Максим медленно снимает пальто, вешает его на подголовник и перекладывает чемодан в довольно широкое пространство между передними сидениями.

Я будто в домике оказалась. Как в детстве, когда строили шалаши или баррикады из одеял, табуреток и стульев. Ощущение темного укромного пространства успокаивало. Максим выключил верхний свет, приоткрыл форточку и закурил, прижавшись к двери, словно нарочно увеличивал расстояние между нами.

– Возможно, ты и не играешь, – тихо произнёс Максим, рассматривая тлеющий кончик сигареты, что оказался интересней, чем я. – Но это даже хуже. Потому что в противном случае, получается, что ты сама не понимаешь, чего хочешь. Лучше бы ты играла, Птичка. С взбалмошностью проще справиться, чем с непробиваемым и абсолютно слепым упрямством. Ты же не видишь. Вернее, попросту не хочешь видеть!

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Ничего, – дернул он плечами, докурил и закрыл окно, погружая салон в мрак. – Это ты приехала, поэтому ты и говори.

– Пф-ф… Может, я случа…

Договорить я не смогла, потому что каким-то невообразимо резким жестом, он схватил меня за правую руку и подкрутив на весу, усадил себе на колени. Я ахнула, рассматривая растопыренные в стороны ноги и ботинки, оказавшиеся прямо на светлом диване.

– Ты же врешь, Птичка, – тяжело задышал он, шаря по моему лицу взглядом. – Врёшь, пернатая моя…

Словно пытался понять, о чем я думала. А я ни о чем не думала. Ей Богу! Тело затрясло, по голове побежали мурашки, путались в волосах и небрежно рассыпались по шее. Мысли вылетели, злость и страх растворились, остался только он. Мужчина с бурей в глазах, в которых кипела страсть и сверкала какая-то беспредельная мудрость.

Он улыбнулся краешком рта, обхватил руками лицо и поцеловал. Реальность взорвалась тысячами осколков, в нос ударил аромат его кожи с горьким привкусом ванили и табака.

Целовал медленно, мягко лаская сначала губами, потом едва касаясь языком, словно дразня. Выманивая. Пробежался пальцами по щекам, шее, опустился к пуговицам пальто.  расстегнул, стащил, забрасывая на свой чемодан.

Он прервал свой поцелуй, медленно опустил взгляд, и выдохнул со свистом, глядя на кружево чулок, что призывно торчали из-под задравшегося платья.

Дальше все было как в тумане… Его руки начали путь мучительной ласки с коленок, двинулись по внутренней