Ромашки для королевы - Оксана Демченко

В Старый мох путники вернулись поздно ночью и едва не расцеловали знакомого трактирщика, без сна ожидавшего их. Нормального, порядочного, переживающего за хороших людей, потерявшихся в затянувшей поле поземке. Он мигом накрыл на стол, отправил в истопленную с вечера баньку сперва гостьюшку, а потом и ее спутников. Сообщил, что уже самолично нашел обоз до северной Леснии, и даже договорился о санях. Он все выяснил и дурного не посоветует. Уходят послезавтра, обоз купеческий, интересуются пушниной, люди толковые, порядочные.

Потом хозяин поставил еще по кружечке своего фирменного вкуснейшего сбитня и стал уговаривать гостью завтра еще хоть разок спеть – душа просит. И соседи слышали, очень желают еще, и, если можно, рядом посидеть, они люди с пониманием, шуметь и мешать не станут.

Утром через день обоз покинул Старый мох.

Эриль сидела в санях молча и задумчиво. Когда тишина стала для гнома слишком густой, он не выдержал.

– Ладно, сознаюсь. Я там кое-что у тетки буркнул. Как бы домик у нее по весне не пошатнулся. Уж больно жалобно скрипел, ремонта ждал… Что – зря?

Эриль стала тихо посмеиваться, глядя то на гнома, то на Лоэльви. Маг виновато пожал плечами.

– Ну, скиснет пиво – я не виноват… почти. Нельзя этим людей травить. Эриль, до чего я дошел, эльфы не должны гадить так по-деревенски мелочно.

– Да все мы хороши, – рассмеялась древнейшая женщина эльфов. – Но я хотя бы сделала полезную каверзу. Если станет как прежде вставать позже рассвета – от боли в спине взвоет. И она, и детки ее раздутые, и муженек опухший. Возьмутся без дела сидеть – поймут, что такое «как на иголках». Опять же, от ругани исчезнет аппетит… Полагаю, выхода у них теперь нет, будут работать, как гномы. И от усердия тетушка к лету похудеет. А не сбавит злости – так в полгода щепкой станет.

Рртых одобрительно кивнул. Более мерзкой семьи ему не приходилось видеть. Для гнома лень – худший из пороков. А чтобы ребенок один за всех работал, не зная роздыха, пока взрослые спят да бездельничают, – вообще неслыханное преступление. Дома, в пещерах Гхросса, о таком и понятия не имеют. Гном, скучающий без работы, признается тяжело и позорно больным. Его ведут к знахарю и лечат. А тут никто не вмешался, даже сельский староста.

Эриль согласилась и стала медленно выстраивать свои наблюдения, дополняемые короткими примечаниями спутников.

По ее представлениям получалось, что Сэльви в селе считали, как принято у гномов говорить, темной. Лоэльви зашел к соседям и поговорил о ценах на лес – а заодно о Черной гари. И ему рассказали. Мол, выжила там, в ведьменевском колдовстве, одна дурочка, у которой ума не хватило даже до смерти перепугаться. И позже умнее не стала – молчала, ходила в обносках, грязная и угрюмая, горбилась, зыркала из-под черных косматых волос страшными своими глазищами. Тетке сочувствовали: такую дурищу приняла, кормит, сглаза не побоялась. Черноглазые – они самые опасные, проклянут любого. Эриль кивнула и добавила – слух не может не иметь под собой оснований. Возможно, до гибели Черной гари Сэльви и правда была темной. Подвластная ей сила человеку слишком велика. Но потом что-то изменилось.

Эриль нахмурилась. Она, знающая магию, пожалуй, лучше прочих ныне живущих, не может даже предположить, что так повлияло на девочку. Но знает твердо: Черные не отняли у нее ни капли силы. Наоборот, странным образом сами утратили многое. А Сэльви приняла это и переделала под себя.

– Прежде такого не было никогда, – почти виновато сообщила Эриль. – Демоны пили души людей и тем охотнее – эльфов, набирались сил из нашего природного дара. Доброго в своей основе, но переплавляемого во зло. Свет иссякал и тьма поглощала силу. А наоборот – немыслимо. Но эта ведьма взяла их силу, совершенно черную, выпила и переработала во что-то иное. Не понимаю…

– Ты уверена, что в ней нет скрытого зла? – уточнил Лоэльви.

– Орильр мог ошибиться, хоть он и опытен. Но все мы – нет. Ее видели Кэльвиль, Вэйль и Жависэль. Им я доверяю. И я ее видела, хоть и не в яви. Зла в ней нет. А что мне почудилось – о том я буду усердно молчать.

* * *

Рона проснулась трудно, с мучительной головной болью и привкусом горечи во рту. Всю ночь вддыхры плясали и визжали заклинания внизу, под горами. И звали зло, желая напоить им короля так, чтобы его душа окончательно захлебнулась и никогда более не мешала управлять гномом. А через него – и всем Гхроссом. Пели, смеялись и кричали – король наш предал родителей, сгубил сына, отказал в последнем сочувствии умирающей жене. Нет ему более пути назад, на тропу Труженика, где гномий бог охраняет своих детей.

Знахарка кое-как приподнялась, на ощупь разыскивая кубок с жиденьким травяным настоем. Рука мужа подала его, обняла, помогла сесть и напиться до сыта. Ррын уже торопливо разводил огонь, кутал жену в меховое покрывало, пристраивал на ее лоб влажную тряпку. Что подействовало – и не понять. Рона верила, что в суете ее любимого железного гнома больше толка, чем в лучших травах и заговорах. Теплый он, заботливый, надежный. Сколько вддыхры до души Ррына докричаться пробовали – и не упомнишь. Ей ни разу не пришлось вмешиваться. Пятифутовый гном крепок. Труженик вытесал его из темного камня, снабдил густыми черными волосами и кустистыми бровями, из под которых блестят некрупные карие глаза. Они могут быть очень веселыми и теплыми – для тех, кому гном доверяет, кого впустил в узкий круг друзей. А чужих голосов Ррын не слушает и даже не слышит. У него есть жена, самая талантливая знахарка гор. И петь, как это делает она, больше никому не под силу. Тысячник всегда гордился голосом Роны. И полагал, что этот голос не только красив – он произносит умные и полезные слова. Не зря Збыр, лучший из подгорников, отдал внучке место Становой знахарки.

– Опять звали его? – нахмурился гном.

– Да. Мне страшно. Голоса стали ближе и сильнее. Они уже не только требуют воевать с людьми. Там злоба и жажда. У Черных что-то сорвалось, их демон голоден. Ужасающе голоден и опасен.

– Значит, оллфы ему дали по носу, вместо того, чтоб посыпаться перцем и добровольно в суп лезть, – хмыкнул гном. – Дед знал, куда идти. Справный гном, и наш король Эфрых молодец, резво они дело подвинули.

– Пошли своих норников глянуть нижние ярусы. Мне очень тревожно. Я бы не хотела сделать наших знахарей новой пищей для чудища, взамен оллфов.

– Как тебя болью скрутило во сне, так я сразу их и отослал. Отдыхай. Сейчас кликну пару толковых ребят и отправлю в верхний мир, на север. Пусть по снежку к оллфам на макушку скатятся да про наши беды порасскажут. А то как бы не запоздали маги, свои проблемы разбирая, и в наших подсобить.

– Ррын, что бы я без тебя делала!

– То же самое, но с больной головой и голодная, – фыркнул гном. – Ты в деда, упрямая. Поэтому я тебе кую доспех, а не цветочки золоченые. Как Эфрых велел, из особой стали, да с заговоренными каменьями. Мне, знаешь ли, тоже страшно. Ты особо в нижние шахты не лезь. Дед твердо наказал: тебя пуще всех беречь. Им нужна женщина, наделенная силой.