Бестиарий - Эль Бруно

Дел Кристиан взял на себя много и работал с четкостью конвейерного механизма без выходных. Календарь его рабочих дней не знал отпускных пробелов. Те, что имелись, наверняка никакими днями отдыха не являлись, и Саша поймала себя на том, что ей интересно, какими делами он занят в это время. Это сопровождалось тайным опасением когда-либо оказаться в качестве соучастницы подобных дел, опасением окончательно преступить черту закона.

Саша ясно представила себе панику и отчаяние женщины, заживо погребенной под потолком своего дома. Она услышала, как за окном, в который дул сквозняк, воет ветер, и безразличие, с которым ветер, небо и тишина были к ней безучастны, все это наполнило Сашу недоумением на человеческую жестокость. Это причинило ей боль, разорвавшуюся осколочной бомбой в центре солнечного сплетения, и ядовитыми миазмами распространившуюся по телу.

Она почувствовала, что больше не в силах читать, и закрыла папки.

Где-то над ее головой в квартире скрипуче заплакал ребенок, Саша поняла, что у нее очень болит голова от муки безбожного бытия, проницающей мир. Тоскливо посмотрев на голодную мглу за окном, она подумала о Кристиане и в который раз позавидовала безупречности, с которой он мог не обращать внимания на страдания мира.

К крику ребенка присоединился вопль второго – более осмысленный, то ли возмущенный, то ли обиженный. Словно они пытались переорать друг друга. Голосов взрослых слышно не было.

Саша закрыла глаза, наощупь нашла возле себя наушники, торопливо надела их, чтобы не слышать, как надрываются, заявляя о себе, чужие жизни. Она поймала себя на странном отвращении к этим крикам и к себе за то, что оценивает семью сверху по этим ничтожным признакам.

«Не падай туда», – велела она себе, встряхнув головой.

Самым загадочным виделось ей дело, окрещенное одной из помощниц Фишера «Смешливый валет». Кристиан помогал полиции поймать наемного убийцу, имевшего обыкновение оставлять после себя карту, на оборотной стороне которой тот рисовал улыбку. За ним он гонялся целый месяц – пришлось долго и далеко ездить по стране, преступник мастерски скрывал свою личность. В конце Кристиан упустил добычу, несмотря на то, что нашел ее. След просто оборвался без всяких объяснений.

– Ты нарочно позволил ему уйти, верно? – прошептала Саша, щурясь. – А ведь он был безжалостным душегубом… Чем же ты руководствовался?

«Он круглосуточно смотрит во тьму и манит за собой меня. Если я останусь – не выживу. Если уйду, смогу начать собственную судьбу заново».

* * *

Северный, дряхлый вечер еще не до конца овладел небесами над городом, когда Кристиан вышел из машины, чтобы вновь посетить скорбный дом. Застывшие ветви умерших на зиму деревьев корявыми лапами навевали плохое предчувствие.

Когда детектив ступил на второй этаж центрального крыла здания, первое, что он увидел, была притягивающая к себе всеобщее внимание эффектная, высокая и стройная брюнетка с короткими, вьющимися волосами. Она общалась в коридоре с пациенткой. У незнакомки было скуластое, запоминающееся лицо актрисы с выразительной мимикой. Ее украшала натуральная косметика, уши у нее не были проколоты, а на ее правой руке красовалась изящная татуировка в виде кольца.

– Здравствуйте, – Кристиан вклинился в разговор после того, как больная испуганно скосила взгляд в его сторону.

Женщина посмотрела на него пренебрежительно, оценивая тонкие черты почти юношеского лица, длинные волосы и ладони конической формы аристократа.

– Вы кто? – с грубоватой требовательностью осведомилась она.

– Наше агентство расследует дело о сбежавшей отсюда пациентке, – небрежно солгал детектив.

Она посмотрела на него с легким прищуром:

– Восхитительно, и причем здесь я?

– Кто-то в этой больнице промышляет похищением женщин определенного типа для опытов над одним препаратом. Он основан на хитром биологическом соединении. Очень… специфическом. Чтобы его достать, нужно серьезно постараться. Действует довольно примечательно – человек может потерять память, волю, стать совершенно послушным на короткий срок. Но организм женщины, потерявшей ребенка, отличается по гормональным признакам от всех прочих. Благодаря им, препарат действует интенсивнее. Правда, опять же, недолго. Я только не понимаю… причем тут лилии. Я знаю, что отбор проводится здесь, в подвале. Потом материал выбраковывается и выбрасывается, либо проходит на вторую ступень испытаний. То есть, женщин куда-то увозят. Сбежавшая пациентка, как выяснилось, узнала нечто важное, память-то ей стерли, но, видимо, дали недостаточно препарата, потому что она осталась в своем уме. И теперь ее нужно найти, чтобы исправить положение. Я немного нажал на рычаг, в смысле – на здешнего заведующего, – он продолжал говорить, в то время, как лицо женщины ничего не выражало. – И сегодня вечером к нему из квартиры приехали вы. То есть, вы обладаете нужной мне информацией.

– Вы несете какую-то откровенную ахинею, – смеясь тихо, пробормотала она. Она не выглядела напуганной, а только снисходительно-добродушной.

– Сначала я понятия не имел, что делать, а потом просто поехал к доктору на квартиру. Я знал его адрес, потому что побывал у него в кабинете, – небрежно добавил он. – Нынче важные документы бросают где ни попадя, честное слово.

– И что из того? Я не могу приехать и проведать мужа? – похоже, ситуация ее веселила.

– Просто вы предпочитаете женщин и считаете своего мужа бесхарактерным тюфяком. Едва ли у вас с ним дружеские отношения. Могу вас понять, вы сейчас злы. Нужно быть идиотом, чтобы вообще пустить на порог клиники частных детективов.

– Ноу вас ни одной улики, ни одного прямого имени, ни единого доказательства, – прошептала она. – Не так ли, Кристиан?

Она поступила так просто из любви к театральности и теперь наслаждалась триумфом. Фишер сдвинул брови.

– Камеры вас зафиксировали. И сразу после вашего появления за вами обоими отправили парочку наших людей. Угадай, где они сейчас?

– Классика, – проронил Фишер. – Шантажировать с помощью женщины.

– Это – не шантаж, – улыбнулась она. – Это – констатация факта. Сейчас тебя допросят, потом убьют. Ее убьют позже… Или чуть раньше. Мне всё равно. Надеюсь, вы попрощались на хорошей ноте.

Кристиан почувствовал, как в шею ему сзади впивается игла шприца.

– Мне нельзя колоть наркотики, – пробормотал он лишенным выражения голосом.

– Конечно. Никому нельзя. Они же такие вредные.

– Вы идиоты. Вы… даже не представляете, что натворили, – Кристиан потерял сознание, словно его отключили, нажав на кнопку.

Женщина задумчиво над ним склонилась:

– Сколько клоназепама ты ему вколол, бестолочь? Заведующий беспомощно пожал плечами:

– Норму. Как обычным больным…

– Это не аллергическая реакция, – нахмурилась она. – Теперь отволоки его в подвал. Мне уже позвонили, сказали, девчонка у них, всё в порядке. После этого ты сиди в кабинете и работай, ничего больше.