Золушка для сицилийца - Анна Штогрина

Дверь скрипнула, и я вздрогнула, когда различила силуэт Арманда в темноте.

Мужчина вошел в мою комнату молча. Его черный взгляд мерцал нездоровым азартом. Когда он выцепил мою фигурку, то подошел ближе к кровати. Уверенно присел на край.

Выдыхаемый им воздух донес до меня запах табака и алкоголя. Громила сицилиец был хорошо выпившим. Мне стало страшно от того, что он мог сделать со мной в неадекватном состоянии, еще и после ссоры днем.

— Арманд, ты ошибся комнатой, — с дрожью в голосе произнесла я, укутываясь по подбородок одеялом.

— Знаешь, я ведь тебя первый увидел. В Генуе. Ты, сучка, меня даже не помнишь, — начал он говорить отрешенным голосом, полностью игнорируя мою реплику. Я затаилась, боясь привлечь его внимание, — Мария, маленькая рыбачка из Генуи. Какая же ты оказалась сука. Долгие годы изводишь меня. То сбегаешь, то отказываешь. А под Дарио сразу легла. Раздвинула ноги, как уличная девка.

Я села ровнее и презрительно смерила взглядом этого надменного богача. Вот его истинное лицо! Я не выбрала его, отказала, а он вместо того, чтоб с честью и уважением принять мой выбор, решил унизить и оскорбить меня. В этом он весь. Разбалованный надменный итальянец, привыкший, что девушки сами ему на шею вешаются. И да, я его не помнила. Ко мне в Генуе приставали многие моряки и бизнесмены. Я тогда через день отшивала настырных поклонников, желающих разжиться курортным романом.

— Арманд, тебе лучше уйти, — очень строго произнесла я.

Мужчина оскалился хищно. Так, что у меня пошел мороз по коже.

— Ну уж нет, Мария. Раз ты даешь всем, то и я возьму, — с этими словами он навалился на меня тяжестью своей пьяной туши. Сминая и подтягивая мое тело под себя.

Рот мужчины впился в мои губы острым жалящим поцелуем. Он нагло протолкнул язык вглубь. И впервые рядом с ним я почувствовала отвращение.

Я ни раз представляла нашу близость. Мечтала, как он властно и с упоением ласкает меня. Я чувствовала в Арманде силу и жесткость и раньше мне это нравилось. Но сейчас, когда дело дошло до постели я осознала, что не хочу. Не хочу его поцелуев, его рук, нагло шарящих по моему телу, его член, что стальным прутом упирался мне в бедро через одеяло.

Проблема была не в том, что я хотела набить себе цену, или добиться серьезности, как я мечтала раньше. Она была глубже. Я не хотела больше этого мужчину ни физически, ни морально. Он же своим напором вызвал во мне брезгливость, чувство сродни ненависти.

Я со злостью укусила его за губу. Попыталась вывернуться и отползти. Арманд схватил меня за ногу и с яростным шипением резко дернул обратно. Навалился теперь на мою спину, вдавливая свою эрекцию мне в попу. Матрас под нами отпружинил и просел. И я начала биться и трепыхаться, как распятая жертва насильника.

— Пусти. Пусти меня! Нет! — верещала я, срывая голос.

Испарина выступила на лбу, на висках. Холодный пот струился по ладоням. Я судорожно цеплялась за деревянный борт кровати, пытаясь подтянуться на руках, хоть немного высвободить свое тело из под стокилограмовой туши Арманда.

Невольно всплыл в голове образ Дарио, когда он пытался взять меня силой. Тогда во мне помимо страха и злости бурлило скрытое желание. Я была влажная, предательски возбужденная. А сейчас дрожь отвращения прокатывала по коже, кровь пузырилась от бессильной ярости.

— Сука! Какая же ты сука, Мария. Никто никогда мне не отказывал! Никто никогда! — повторял обезумевший сицилиец. Он вытащил между нами одеяло. Откинул его в сторону. Его ладони легли на мою попу. Пальцы сразу проникли в трусики.

Я всхлипнула и разрыдалась. Сил бороться больше не было. Я просто тихо скулила и сипло мычала.

У Арманда огромный член. А я суха…он разорвет меня своим натиском. Просто растерзает.

Крупные наглые пальцы мужчины с саднящей болью протолкнулись вглубь моего лона.

Хаотичное прерывистое дыхание со спиртовым запахом и гулкие удары сердца насильника я ощущала спиной. Мысленно молилась расслабиться, чтоб не умереть под голодным жестоким зверем от болевого шока.

Все прекратилось в одночасье. Грубые пальцы покинули мою плоть. Дышать стало легче. Арманд встал с меня сам. Отошел на шаг. И взгляд у него был, как у раненого зверя

— Ты… ты действительно меня не хочешь…Прости…

И мужчина развернулся и стремительно вышел из комнаты.

Я упала обессиленная в подушки. Даже белье не поправила.

Слез больше не было. Только осознание того, что мне нужно срочно бежать. Бежать прочь от всех. И от Дарио. И от Арманда. Я не могла находиться в доме, где хозяин попытался изнасиловать меня в первую ночь.

Дарио Брунетти.

— Я выполнил свою часть уговора, — произнес Орсино, опивая глоток виски. В отдельностоящей летней пиццерии в Палермо было людно. Почти все столики заняты. Но, если присмотреться, то было понятно, посторонних случайных посетителей не было. Все мужчины принадлежали двум противоборствующим группировкам.

Сидели в своих костюмах напряженно и сосредоточенно. То и дело поглядывали друг на друга и удерживали оружие наготове.

— Выполнил, — усмехнулся в бороду Дарио. Его взгляд пылал как раскаленный уголь. Сицилиец смотрел прямо на противника, не скрывая свою ненависть.

— Теперь твой черед Брунетти. Ты получил все, что хотел. Девку твою я не трогаю. Старик Медичи мертв. Теперь на троне ты. Я требую, чтоб с завтрашнего дня основныне порты перешли во власть моего клана. Стидда, Паолоретти и Брунетти итак долго правили. Пришло время Росси, — Орсино сказал и аж захлебнулся жадностью. Представил, как приумножает капитал. А главное, удерживает в руках безграничную власть. Контролирует наркотрафик всей Италии.

Дарио откинулся на спинку кресла. Вальяжно и медленно достал сигареты. Закурил, прищурившись и разглядывая соперника. Лицо мужчины пылало презрением и желанием уничтожить наглеца, решившего, что он может позариться на его бизнес.

— Конечно. С завтрашнего дня я сниму все свои посты, — только и произнес он рокочащим голосом, таким словно он только что вынес приговор смертнику.

Орсино расслабленно кивнул.

Такой ответ его явно устраивал.

— Дарио, я предлагаю тебе условия сотрудничества для твоих кораблей и твоего товара. Не думай, я не жадный. За определенный процент можем договориться, — продолжил Орсино, не чувствуя подвоха в поведении Брунетти. Слишком он был ослеплен своей победой.

— Круто.

— Думаю, пятнадцать процентов меня устроят.

— Хм.

— На меньшее не рассчитывай. Семь — восемь, уже такой таксы не будет. Мексиканцы платят семнадцать!

Брунетти усмехнулся. Подумал, что пиздешь это редкий. Они ему вообще ни хрена не платят. Он их как рабов нанял. Мигранты за жалкие гроши работают на Росси. За процентовку он вспомнил, чтоб его нагнуть. Вслух Дарио произнес