Полуночная принцесса - Джо Гудмэн

– Что? – одними губами переспросила она.

Большой палец Кристиана продолжал двигаться по чувствительной линии ее нижней губы.

– Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Ты будешь приходить ко мне, когда я захочу, и я буду делать с тобой все, что захочу. Я дам тебе драгоценности, платья, меха… все, что ты пожелаешь. А взамен ты должна будешь ложиться ко мне в постель, открывать мне… свои объятия, свои губы…

Дженни не мигая уставилась в его глаза.

– Мне не нужны те вещи, о которых ты сказал, – прошептала она, – но есть кое-что…

Улыбка Кристиана была почти торжествующей. Он знал, что у нее есть цена! Знал, что ее можно купить!

– Что же?

– Мой портрет, – сказала она, – я хочу, чтобы ты меня нарисовал. Тогда я стану твоей любовницей.

Кристиан отпрянул:

– Нет!

– Нет, так нет.

– Что?

– Тогда мой ответ – нет. Утром я уйду.

Дженни села, но не ушла с кровати. Нарочито медленными движениями она начала расстегивать пуговицы лифа, затем подняла юбку, стянула платье через голову и бросила на пол. При этом бретелька сорочки соскользнула с плеча, а мягкие каштановые пряди рассыпались по ключице и вороту сорочки.

– Но ты, кажется, сказала… – начал Кристиан, со все большим замешательством наблюдая за ее действиями.

Его чресла уже разрывало от желания.

– Да, сказала, – произнесла она ровным голосом, – и это правда. Я не буду твоей любовницей и завтра уйду, но не только у тебя одного есть потребности. Сегодня ночью мы совершим равноценный обмен.

Кристиан опешил от столь откровенно бесстыдного предложения. Такого с ним еще никогда не бывало! И эту-то женщину он считал хрупкой и нежной? Ему только и оставалось, что смотреть на нее в полном недоумении.

Дженни развязала шнурки на ботинках и небрежным движением ног сбросила их на пол.

– Только, пожалуйста, не путай это с объяснением в любви, – спокойно заявила она, снимая чулки, и спрятала ноги под стеганым пуховым одеялом. – Мне нужно от тебя только… как ты сказал? Ах, да… плотское наслаждение.

На худых скулах Кристиана заиграли желваки. Ему в лицо с холодной бесстрастностью бросили его же собственные отвратительные слова. Дженни сидела, склонив голову набок, и смотрела на него сквозь длинную тяжелую бахрому ресниц. Губы ее приоткрылись во вздохе, а рука, спускавшая бретельку сорочки, замерла. Кристиан следил взглядом за ее большим пальцем, который легко скользил по ключице.

– Ты же сам так сказал, правда? – мягко спросила она. – Ничего не приукрашивать? Что ж, не буду.

Глаза Кристиана потемнели от желания, но в них еще сквозили остатки гнева – гнева, который теперь был направлен на самого себя. Ему следовало сказать Дженни, что, когда он был с ней, когда их тела сливались в одно и он сотрясался в любовных судорогах, это было так волнующе-прекрасно, что пугало его. Что же он сделал в жизни такого, чтобы заслужить это невероятное наслаждение? Но Кристиан не мог ей этого сказать. Он не мог обнажить свою душу перед Дженни Холланд. Она и так уже слишком много о нем знала.

– Кристиан, – сипло прошептала она, – мне уйти?

Он покачал головой и взял ее за руку.

– Но может, лучше пойдем ко мне? – предложил он тихим низким голосом. – Здесь слишком холодно для тебя.

– Согрей меня!

– О Господи, Дженни Холланд! – простонал Кристиан, притягивая ее к себе. – Я согрею тебя, да, согрею!

Он гладил ее руки от плеча до запястья, заливая жаром ее кожу, а губы его слились с ее губами в нежном, согревающем изнутри поцелуе.

Угольки желания были спрятаны глубоко и чуть тлели, но Кристиан нашел их, разворошил и заставил заполыхать ярким пламенем. Он дразнил ее легкими поцелуями в уголки губ, пока она не открыла рот, требуя большего. Влажный кончик его языка прошелся по ее губам, по ребристому барьеру зубов и, наконец, углубился в рот, вступив в сладкую схватку с ее языком.

Он поцеловал ее в виски. Темные пряди ее волос щекотали ему рот. Не было ничего более ароматного, более соблазнительного, чем мягкие каштановые волосы Дженни Холланд. Кристиан с трудом сдержался, чтобы не сказать ей об этом. Он потерся щекой о ее щеку, утопая в шелковом водопаде ее волос, а потом ухватил зубами ее мочку уха и потянул, услышав в ответ слабое придыхание.

– Милая Дженни, – прошептал он и провел языком по изящному завитку ее маленького уха.

Кристиан трогал губами брови Дженни, ее веки, нежную линию ее точеного носа. Он целовал легкие впадины у нее под скулами, кончик подбородка, а когда она выгибалась под ним – обнажавшуюся линию горла. Ее пульс тепло бился под его губами.

Они обменивались словами, сказанными торопливо, шепотом, заменявшими другие слова и другие просьбы, которые ни он, ни она не решались произнести даже мысленно, а не то что вслух.

– Помоги мне снять это, – сказал он, теребя ворот ее сорочки.

Позже она:

– Сними рубашку.

Когда они разделись:

– Положи руку туда.

– Туда? – спросила она.

– Да, – сказал он, тяжело дыша, – да.

Они лежали, с головы до пят укрытые теплым пуховым одеялом.

– Как в коконе, – сказала она, прижимаясь к нему всем телом.

– А ты хочешь быть бабочкой? – спросил он, скользя кончиками пальцев по внутренней поверхности ее бедра – снизу вверх.

– Да.

– Тогда раздвинь свои… крылышки, Дженни.

Кристиан жарко дышал ей в шею. Его рот двинулся к ее груди, чувствительной после его ласки руками. Он взял губами ее коралловый сосок и потянул его, почти физически ощутив волну огня, прокатившуюся от груди Дженни к сердцевине ее наслаждения. Ее ноги раскрылись, и его проворные пальцы нашли ее, тут же взявшись исследовать и поглаживать. Она крепко обнимала его, прижавшись губами к его плечу, и он кожей чувствовал ее тихие стоны желания. Кристиан продолжал ласкать ее кончиками пальцев. Дженни подняла бедра, упершись пятками в матрас. Кристиан чувствовал ее ногти на своей спине, ее руки скользили по его упругой коже от лопаток до ягодиц, проводили по бедрам костяшками пальцев. Она окутывала его жаром своего тела, сплеталась с ним своими длинными стройными ногами.

– Пригласи меня в себя, – хрипло сказал он, ощущая ее животом.

Рука Дженни заскользила вниз по его груди, задержалась, трепеща, на его твердых сосках, спустилась по суживающейся дорожке волос на его плоском животе и, обхватив наконец его пульсирующее возбуждение, направила его в себя.

Теперь уже сдерживаться было невозможно. Кристиан погрузился глубоко в нее, чувствуя, как она вся сжимается и плотно обхватывает его собой.