Фильм, книга, футболка - Мэтт Бомонт

А я так и стояла с отвисшей челюстью, но тут на меня налетела Тодди:

— Давай шевелись, девушка!

— Чего? — переспросила я.

— Вода для Джо. Попробуй хоть сегодня что-нибудь сделать как надо, а?

Оба-на. Ну надо же, какая зараза. Вся, целиком и полностью.

Тайрон Эдвардс: Все неожиданней и неожиданней. Только освоился с тем, что снова вижу Гранд-Сиськи С Бумагой «Ризлас», как заявляется вчерашний парень — ну тот, которому теперь лимузин перекрашивать; у которого, по прикидкам Ивонны, член огромный, как у осла. А стоило мне и с ним свыкнуться, как снова вижу того мужика с мотоцикла. Вот тут-то я и вспоминаю, где его видел. Суббота. Угол Гайд-парка. Чертов кретин в ХК8, из тех, кому, чтобы возбудиться, надо в секс-шоп зайти. Хаккан велел мне держаться тише воды, ниже травы. Блин, думаю, хороший совет, дружище, и ныкаюсь за какой-то здоровенный светильник в дальнем конце павильона.

Грег Фуллер: Когда нас подбросило на «лежачем полицейском» за воротами студии, я понял, что летать люди умеют. Обычно экскурсия с Дуги «Жаждой Смерти» заканчивалась для меня состоянием малинового желе. Однако в это утро все было не как обычно, и сидеть позади Дуги в то время, как он пытался достичь первой космической скорости, — это даже как-то необычно возбуждало (разумеется, не в эротическом и не в гомосексуальном смысле).

— Ну как я держался? — спросил я Дуги, когда мы дали Кевину сигнал остановиться.

— Чуток по-бабски, приятель. Так ко мне только моя девчонка жмется, да и то лишь когда хочет, чтоб я завелся.

Я повернулся к машине Кевина, но Дуги окликнул меня:

— Я вам вроде бы больше не нужен?

— Пока! — ответил я, стаскивая с головы нормановскую пластиковую салатницу «Туппервэа» — Дуги «Жажда Смерти» заверил меня, что на скорости 150 миль в час ни один патруль, который нам попадется, не сумеет отличить ее от шлема, одобренного Управлением безопасности министерства транспорта.

Кевин был в таком шоке, увидев меня на «Кавасаки Ниндзя» на скоростной магистрали М4, что едва не снес нас с дороги. Когда я попросил его вернуться, он только для виду покочевряжился. Все любят, когда в них нуждаются (кстати, забавно — чем большего человек достиг и, соответственно, чем больше в нем нуждаются, тем больше у него нужда в том, чтобы это ему демонстрировали). Мой танец со смертью, от которой меня защищала лишь бледно-желтая салатница, был для Кевина достаточным доказательством того, как сильно он мне нужен.

Когда мы вернулись на студию, он сказал:

— Знаешь, если я все-таки буду снимать «Дело об убийстве-2», эта твоя погоня на мотоцикле точно будет в сценарии.

— Ох, не думаю, что это всколыхнет стандарты Голливуда, — ответил я.

— Да нет, не всколыхнет, но мне будет чертовски приятно увидеть этого самовлюбленного сучонка Шайрера в салатнице вместо шлема.

Боб Булл: Не спрашивайте, как мне удалось убедить Джо продолжить съемки. Я бы не продержался столько на посту исполнительного директора, ответственного за все эти чертовы съемочные состязания, если бы выдавал профессиональные секреты всяким пронырливым типам, работающим на конкурентов. Сообщу лишь, что я был вдохновлен тем, что мне сказала вчера Джейн. Кроме того, я использовал все свои навыки межличностного общения, отшлифованные многими семинарами и тренингами для руководства высшего звена.

К концу нашего разговора Джо у меня стал совершенно ручным и благородно согласился продолжить работу с этой проституткой, находиться рядом с которой было для всех нас очень тяжело.

Тим Лелайвельдт: Предполагаю, что до сегодняшнего дня этот тип из «Блэкстока» не имеет ни малейшего представления о том, что же все-таки убедило Джо вернуться на площадку. Я-то сообразил мгновенно, но я неплохо разбираюсь в том, что творится у Джо в голове.

Боб Булл перепробовал все. Он задействовал себе в помощь Мортона — очень уж его пугала перспектива нарушения контракта (за которое будет отвечать он) в случае, если Джо прервет работу.

Булл предложил ему деньги (и довольно много) и даже предложил поставить непроницаемую перегородку на столик между ним и Ребеккой; «мы уберем ее при монтаже» — сказал он, как будто понимал, о чем говорит.

Но дело тут было не в деньгах и даже не в неприязни Джо к Ребекке. Как бы противна она ему ни была, он мог лицом к лицу общаться с ней сколько угодно, пока чувствовал, что верх остается за ним. А сегодня утром он был разбит ею наголову. Джо делал все, что было в его силах, чтобы избавиться от нее — а она по-прежнему торчала здесь. Наверное, также чувствовал себя Рональд Рейган, когда отправил эскадрилью F-15 смести с лица земли Каддафи, а на следующий день обнаружил ухмылку проклятого полковника, живого и здорового, издевающегося над ним по каналам ливийского ТВ.

Булл выложил на стол последнюю карту в отчаянной попытке отыграться:

— Джо, а как ты смотришь на то, что я привезу сюда нашего нового генерального директора, чтобы он подтвердил тебе, как высоко мы ценим твое участие в достижении «Блэкстоком» корпоративных целей? Роджер Кнопф — настоящий американец, в чем-то этакий библейский каратель, но на самом деле он парень из высшего класса.

— Конечно, а почему бы и нет? — ответил Джо. — Круто будет с этим парнем познакомиться. — Он поднялся и в очередной раз перевоплотился в актера.

Лишь два слова склонили чашу весов в нужную сторону. Не «настоящий американец», нет. Слова «библейский каратель».

Грег Фуллер: Единственное, что Джо и Ребекка готовы были говорить друг другу — текст сценария, появлявшийся на экранчике, или, точнее, на двух экранчиках; но этого было более, чем достаточно. Мы вновь продолжали съемки. В нашем уголке Рекламолэнда все было в порядке. Пришла пора взглянуть на сокровища, таившиеся в коричневом конверте.

Я уселся поудобнее, открыл клапан и полез внутрь — там было мое избавление, там был пропуск к итальянским миллионам, там был… черт!

Тайрон Эдвардс: Стою себе в тенечке за здоровенным светильником. Ссать хочется — сил нет, но я не собираюсь никуда выходить, пока здесь торчат Ослиный Хрен — Звезда Экрана и Чертов Кретин из «ягуара».

Камера переезжает, и Ослиный Хрен говорит Гранд-Сиськам С Бумагой «Ризлас»:

— Я всегда хотел сделать что-нибудь по-настоящему потрясающее — что-нибудь такое, о чем заговорил бы весь мир.

Потом она урчит:

— М-м-м, Дуг, котик, какой ты против…

— Черт! — орет кто-то, и это не Ослиный Хрен — Звезда Экрана, и не Гранд-Сиськи С Бумагой «Ризлас». Все застывают, а потом оборачиваются к Чертову Кретину, который сидит в углу на стуле и пялится в бумаги. Он не обращает ни на кого внимания и снова орет:

— Блин! Черт! Твою мать!

Ох, ё, думаю, ну мужик, если ты так бесишься из-за каких-то бумажек, так я уж точно не пойду извиняться, что зацепил твой «ягуар».