Ад уже здесь - Сурен Цормудян

— Мать твою! — руки Варяга, сжимающие штурвал, совсем побелели. Все уже ожидали, что вот-вот произойдет касание, или на худой конец удар, но самолет вновь стал набирать высоту.

— Варя, в чем дело?! — воскликнул Крест.

— Я не могу его посадить!

— Как это?!

— Я габаритов не чую! Высоты не чую! — он щелкнул на панели тумблером, снова пряча шасси в корпус.

— Я же сказал высоту! — возразил Васнецов.

— Ее чувствовать надо! И Центровка изменилась, когда железку сбросили!

Гудящий лайнер опять стал делать круг.

Людоед полез в штурманскую кабину. Затем высунулся оттуда и, строго глядя на Яхонтова произнес:

— Соберись, Яхонтов! Центровку компенсируешь! Не так много этот корпус весил для этого самолета! Ну же! Ветра нет! Штиль полный! Посадишь без проблем! Ну!!!

— Какого хрена ты туда полез?! Вылезай! Тебя размажет, если мы ударимся!

— Я сказал, соберись! Заходи на полосу!

— Ты что задумал?!

— Полоса у меня перед носом будет! Я тебе подскажу!

— Оттуда переднюю стойку не видно! Вылезай, убьет тебя при ударе!

— Заходи на посадку!!! — Людоед заорал так, что заглушил рев всех четырех двигателей.

Самолет снова стал снижаться. Корпус снова завибрировал, и Варяг снова пытался унять его дрожание.

— Всем пристегнуться! Коля, держи свой штурвал!

— Как?!

— Нежно, черт тебя дери!!! Просто придерживай его и говори мне высоту!

— Триста! — Николай боязливо обхватил штурвал руками.

— Твою мать! Не сопротивляйся его ходу! Ты так мне мешаешь! Просто держи! — закричал Варяг. — Высота!

— Четыреста! Мы что, опять взлетаем?!

— Не мешай! — Дернул головой пилот. — Скорость!

— Триста сорок! Какого черта ты делаешь?!

— Убью, Васнецов! — зарычал Варяг и стал щелкать приборами. — Предкрылки… двадцать пять… закрылки… тридцать пять… нет… тридцать…

После этого самолет снова пошел на разворот.

— Опять круг?! — сокрушенно воскликнул Сквернослов, который сидел позади Николая. — Может мы обратно, полетим?! Так хоть поживем еще!

— Пасть закрой!

Из штурманской снова показался Людоед.

— Варяг! Если ты не начнешь, наконец, его сажать, то я взорву этот самолет к чертовой матери!

— Все, захожу!!! Скорость!!!

— Двести шестьдесят!

— Так! Закрылки… Закрылки… сорок три…

— Чего?!

— Руль держи как я! Выпускаю шасси!!! — все стали чувствовать пульсирующий стук.

— Что это? — крикнул Людоед.

— Это шасси! Гидравлика! Ничего страшного! Бывает! Входим в глиссаду!

— А что такое глиссада?! — воскликнул Сквернослов.

— Это мой кулак у твоей рожи, Славик!

Самолет сильно затрясло, и Николай почувствовал как его желудок снова, как и при взлете, начал гулять по организму. Но если тогда его вжало в кресло, то сейчас он словно давил изнутри на уши и горло.

— Так! Так! На себя! На себя, Варяг! — раздался крик Людоеда.

— Делаю!!!

— Еще! Еще!!!

— Так?!

— Держи на этом уровне! Сейчас будет…

Все ощутили сильный толчок и жуткий воющий гул, который особо сильно раздражал заложенные уши. Николай не слетел с кресла благодаря ремням, но они так впились в тело, что казалось сейчас раздавят его. Он тряхнул головой и, открыв рот, стал водить нижней челюстью из стороны в сторону. Вокруг мчащегося по замерзшей реке самолета разразилась настоящая снежная буря, которая еще больше усилилась, как только Варяг перевел внешние двигатели на реверс.

— Нихрена не вижу! Мы сели, Людоед? — прорычал Яхонтов, вглядываясь в снежную пелену. — Илья! Илья!!!

— Мы сели, — крикнул, наконец, Людоед. — Теперь неплохо бы остановиться!

— Ага! Выпускаю спойлер! Скорость!

— Сто!

— Много!.. Много!.. Теперь!

— Шестьдесят! Пятьдесят!

— Выключаю реверс! Гашу двигатели!

Самолет еще какое-то время катился, быстро снижая скорость из-за сопротивления снега. Шум стал стихать, как и буря вокруг, пока, наконец, в кабине не воцарилась непривычная после долгих часов полета и такой нервной посадки тишина.

Первым ее нарушил Варяг.

— Мы это сделали парни, — спокойно сказал он. — Мы за несколько часов совершили рывок, больший по расстоянию чем то, что мы проделали на луноходе от Москвы. Мы это сделали.

— Ты это сделал, Варя, — Людоед вылез из штурманской кабины растирая ладонью лоб и улыбнулся. — Ты и Колян. Вы молодцы.

* * *

На улице уже было совсем темно, когда они, наконец, покинули самолет и выкатили из его недр отдыхавший все это время луноход. Закрыли двигатели красными заглушками. Рампу снова закрыли, огни погасили и во мраке самолет выглядел совсем нереальным. Варяг уселся на колесо шасси и вздохнул, закуривая.

— Жалко как-то с ним расставаться, — произнес он. Затем поднялся и погладил ладонью корпус. — Молодец старичок.

Николай с грустью посмотрел на Варяга. Да, у каждого своя слабость. У летчика конечно самолет и небо. Трудно было вообразить, что чувствовал расставшийся, казалось навсегда с небом пилот, ставший по воле апокалипсиса искателем, рыщущим среди руин цивилизации и лишенным возможности даже лицезреть небо, когда он все-таки вопреки всему вспорхнул над облаками. Когда многотонная огромная стальная птица послушно пела своими двигателями, подчиняясь его воле и неся над мрачным небом в высших сферах, где царили звезды и солнце. Синее небо и свет. Наверное, и Людоед, и Вячеслав думали тоже самое, глядя сейчас на Варяга.

— Ого. Это бомбардировщик? — раздался неожиданный голос из глубин темноты.

Людоед вскинул автомат и сразу опустился на одно колено, развернувшись в сторону голоса.

— Нет. Это транспортный самолет, — ответил Варяг в темноту, включив фонарь и шаря лучом света в поисках источника голоса. — Кто тут?

— А вы американцы? — снова послышался спокойный и даже добродушный голос с каким-то странным акцентом.

— Нет, — Произнес Яхонтов. — Мы русские. А вот ты кто такой?

— Охотник я.

— Чего прячешься? Выйди, поговорим.

— Повезло вам, однако, — ответил голос, не меняя интонации.

— В смысле?

— Если бы вы были американцы, я бы вас пострелял, — говоривший будто улыбался.

На свет, наконец, вышел низкорослый старик в добротной одежде из оленьих шкур и, в руках у него была старая снайперская винтовка.