Слово на букву "Л" - Клер Кальман

— А, привет, папа. Это приглашение. — Ее плечи опускаются от разочарования. — На выставку. А ты что, просто проходил мимо?

— Очень мило. И когда же состоялось открытие? И почему приглашения не дошли до нас вовремя?

— Не имею представления. Это почта так работает. Ужас, да? — Она цокает языком и качает головой.

За плечом отца она видит мать. Алессандра топчется на улице, словно не решаясь войти в берлогу к медведю.

— Привет! — Белла не узнает собственного голоса, так пронзительно и натужно весело он звучит. Откашлявшись, она повторяет: — Э-э, привет, мам. Заходи, заходи скорее.

— Спасибо, дорогая. — Алессандра осторожно вступает в прихожую. — Представь, дорогая, на приглашениях стоял почтовый штемпель — вчерашним днем! Галерейщики просто обязаны были разослать их гораздо, гораздо раньше.

— М-м-м. — Белла помогает ей раздеться. — Просто недосмотр, не обращай внимания.

— Мы все-таки сходили посмотреть, — говорит Алессандра. — Великолепно! Нам очень, очень понравилось.

Н-да. Конечно.

Джеральда не остановить. Почему она им раньше не сказала? Должно быть, она на седьмом небе от счастья. Он-то точно на седьмом небе. Нужно обязательно организовать частный просмотр, только для них двоих. А картины! Они потрясающие, просто потрясающие. Незабываемые. И зачем они повесили рядом чужие работы, они все равно теряются на фоне ее картин.

Он замолкает, только когда Алессандра перебивает его, но и она не лучше.

— Картины великолепные, — говорит она, — а какие цвета! А как выписаны поверхности, так и хочется прикоснуться.

Они спорят, какую купить. Потому что они — естественно! — должны купить хотя бы одну. Они бы купили ее картину, даже если бы она не была их дочерью. А молоденькая девушка там, в галерее, такая милая. Когда они сказали ей, кто они, она предложила им кофе и вообще развела вокруг такую суету!

Алессандра купила одну картину Джеральду на день рождения — заранее. Поэтому не будет ли Белла так добра привезти ее с собой в следующий раз? Если только она собирается приехать, конечно. Если, конечно, у нее есть время.

После этих слов наступает тишина. Джеральд покашливает.

— Не хотим мешать, вдруг ты сейчас занята. — Он оглядывается вокруг. — Но нам так хотелось увидеть дом. Надеюсь, для этого не надо ждать официального приглашения, как на выставку?

— Да вы что? — Пораженная Белла скрещивает руки, но тут же опускает их. — Чай или кофе?

— Чай, пожалуйста, — говорит Джеральд.

— Кофе было бы замечательно, — говорит Алессандра.

Но тут ее глаза встречаются с глазами дочери.

— Чай тоже пойдет.

— Или кофе, — добавляет Джеральд.

Белла сгребает с кресла кучку газет и сваливает их на край дивана.

— Если бы я знала, что вы приедете, я бы прошлась везде с пылесосом.

Алессандра, как всякая хорошая хозяйка, лезет во все кухонные ящички и шкафчики. Она говорит, что кухня, конечно, небольшая, но очень удобная, в ней удобно и приятно готовить. А Белла готовит или ей некогда, она все больше рисует? Глядя через балконную дверь, мать и отец поочередно восклицают, как прекрасен сад. Сейчас он эффектно подсвечен, так что виден весь архитектурный замысел. На стенах играют ажурные тени. Затем они, как актеры на сцене, бросаются хвалить занавески, открывают их, хвалят вид, хвалят светлый и уютный дом, каждую деталь интерьера, камин, боже, как здесь просторно и красиво!

— Можно я выйду? — Отец уже стоит у балконной двери, не в силах больше сдерживаться.

Белла открывает ее и выпускает его наружу:

— Тебе видно? Можешь заодно и с тяпкой пройтись.

Они с матерью остаются одни.

— Иди тоже посмотри, если хочешь.

— Может быть, через минутку.

— Еще кофе?

— Да, пожалуйста. — И Алессандра идет вслед за ней на кухню.

— Прости меня. В прошлый раз… Я не хотела. — Белла заставляет себя оторвать взгляд от чашки в руках. — Я не имела в виду… Я немного перегнула палку. То есть сильно перегнула. Просто у нас с Уиллом не ладилось, и я… Хотя, конечно, это меня не извиняет.

— Я не знала. Прости и ты меня. Если бы я знала, я бы вела себя немного… — Алессандра по-итальянски передернула плечом.

Белла мысленно заканчивает фразу за нее: «…немного… по-другому?»

— Ничего, — говорит она вслух.

Алессандра как-то особенно нервно поправляет и без того безупречную прическу.

— Твой отец говорит, я должна тебе кое-что рассказать. Наверно, я должна была рассказать тебе это давным-давно.

— Я что, приемная дочь? Я единственная внучка погибшего царя? Я родилась мальчиком? Папа не мой настоящий отец? На самом деле мой отец — молочник, оттого-то у меня такие кудри и я умею свистеть?

Алессандра молча ждет, когда остроты иссякнут.

— Извини, — говорит Белла.

— Теперь это все кажется не таким уж и важным. Может, и глупо было скрывать это все эти годы.

Алессандра спрашивает, помнит ли Белла, как в детстве у нее все время спрашивали, почему у нее нет братиков и сестричек.

— На самом деле я однажды забеременела. Когда тебе исполнилось три. Но я чувствовала себя совсем по-другому. — Она поерзала на стуле. — Прошло шесть, почти семь месяцев, а ребенок так и не двигался.

Она обвела глазами лицо дочери:

— А ты, ты была такая непоседа, все время пинала меня изнутри.

Она снова посмотрела на дочь.

— Со мной все было в порядке. Но она — это была девочка — родилась мертвой.

Алессандра начинает рыться в своей сумочке.

— Вот, возьми. — Белла оторвала клочок бумажного полотенца.

— Теперь это все неважно, — повторяет Алессандра и, раздражаясь на себя, встряхивает головой. — Вот. Теперь уж так, наверно, не делают. Но тогда… тогда меня заставили рожать. Мертвого ребенка.

Она словно съеживается на стуле.

— Какой ужас, — едва может произнести Белла. — Как они могли?

Девочку назвали Сюзанной.

— Ты пробовала еще иметь детей?

Алессандра медленно качает головой.

— Мне сказали, что никаких противопоказаний нет. И твой отец очень хотел. Я видела это по его лицу, хотя он старался не показывать.

Она неожиданно громко сморкается в бумажное полотенце и смеется:

— Не очень-то элегантно, да? Нет. Я не могла себя заставить. Нет. Боялась. А вдруг…

Она щелкает пудреницей и припудривает щеки.