Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский

На длинном острие копья виднелись малиновые пятна. К седлу был пристегнут топор со скругленным лезвием.

Конь брякнул копытом и чуть повел корпусом. Звякнула, натягиваясь, цепь, пристегнутая к луке седла. Я проследил за цепью. На другом ее конце волочилась лысая человеческая голова, будто обрызганная дорогим красным вином. Женщина обрубила голову ровно по подбородок, затем обмотала ее цепью, как клубком пряжи. Я увидел зачерненные глаза и сообразил, что на цепи тянут голову дэйрдрина. Вот, значит, с кем столкнулись на берегу Аталарды дворяне! И ясно, кто победил.

На лице женщины появилась улыбка.

Она смерила меня внимательным взглядом, вздернула тонкие светлые брови и что-то повелительно сказала.

Я не расслышал, в ушах шумела кровь.

– Утро доброе… – проронил я и попятился.

Женщина с льдистыми глазами двинула коня на меня и вновь обратилась с повелительной речью, смысла которой я не уловил – слишком был испуган и ошеломлен. Копье в малиновых пятнах качнулось, уставилось хищным жалом.

Кажется, я только что мечтал быть изрубленным на куски?..

– Да ни за что! – сказал я, развернулся и побежал, петляя меж кустов, чтобы, если уж в меня швырнут копьем, сбить прицел.

Я думал, что в спину ударит топот копыт, но вместо этого позади вдруг раздалась тонкая тоскливая нота, пронзительно-визгливая: «Ти-и-и-у-у-у!». Я оглянулся – женщина, наполовину скрытая сумерками, поднесла ко рту странно перекрученный рог.

«Сигнал! – понял я. – Ах ты… стукачка!»

Скорость стука, как известно, превышает скорость звука, как бы парадоксально это не звучало, если учитывать что стук – тот же звук… но ответных сигналов не последовало. Это радовало. А вот топот копыт начал приближаться. Всадница пустилась в погоню – не очень-то быстро, скорее, с ленцой, поскольку знала, что мне уже не уйти.

Я выматерился. Я бежал, оставляя на сучках клочья кожи из куртки. Чертовы копыта грохали за самой спиной.

«Загоняет как зайчика, блин!» – подумал я злобно.

И ведь правда: загоняет.

Раздирая легкие в хриплом дыхании, я выбежал на гладко подметенную ветром каменную площадку. У края обрыва рос кряжистый, бесстыдно нагой дуб или дерево, похожее на дуб очертаниями, в его костлявых ветвях запуталось красным пятном встающее солнце. За площадкой был обрыв, там шумела река. Дальше, одетый в сизый туман, все еще тянулся Лес Костей, медленно посыпаемый снегом, а еще дальше виднелись, кажется, горы.

Но все это было не важно. Я оглянулся. Стряхивая с голых ветвей наледь и снег, на площадку выехала загонщица.

Она остановила коня неподалеку, сильным ударом вогнала копье в дерево и сноровисто покинула седло. На бедре ее виднелся свернутый кольцами кнут с острым концом из скрученного конского волоса.

– Мужчины отстали, испугались ехать сюда, – сказала женщина высоким грудным голосом, настолько красивым, певучим, что я заслушался ненароком. – А я не боюсь. Ты знаешь, Торнхелл, или как тебя там, я не боюсь. Я ничего не боюсь и никогда не боялась. И для тех не существует преград, кто ничего не боится.

Она медленно вытянула меч из ножен на поясе. Длинное, иссиня-серое лезвие сверкнуло на солнце.

– Моя подруга сказала, что ты крейн и совсем не умеешь владеть клинком.

Она пошла на меня быстро, а я отскочил к самому краю обрыва, судорожно пытаясь выхватить шпагу.

– Неужели это правда и ты не умеешь…

Она сделала быстрый выпад, но к тому времени я все-таки извлек клинок и неумело парировал.

– Дурачок…

Узкий меч снова ударил: легкий обвод вокруг шпаги – и острие меча застыло в сантиметре от моего кадыка. Затем острие медленно пошло вперед, коснулось шеи, легонько царапнуло ее и отпрянуло.

Женщина усмехнулась. В ее глазах зажегся странный огонек.

– Да это чистая правда, она не солгала… Скажи теперь, что это ты врешь, что ты играешь? Нет? Ты не умеешь… Кто ты есть, крейн? Простолюдин? Крестьянин? Может быть, ты крестьянин, сельский дурачок? Зачем согласился на вселение?

Я выругался, а женщина рассмеялась звонким, веселым смехом. Она немного отошла, давая мне место и возможность уйти с обрыва, и снова атаковала, притопнув сапожком в серебряном узоре. Я выставил клинок, она со смехом отбила и шлепнула меня по щеке ледяным кончиком меча.

Не больно, скорее, унизительно.

Я попытался стать в позицию фехтовальщика, так, как видел это по фильмам. Повернулся боком и выставил ногу – так я сокращаю площадь поражения собственного тела.

Она расхохоталась, видя неуклюжие манипуляции.

– Да, да… Попытайся.

Неуловимое движение, и конец меча шлепнул меня по шее. Внезапно женщина отступила, надула губы.

– Нет, Торнхелл, так неинтересно. Так совсем неинтересно, демоны тебя забери! Я, конечно, отрежу твою голову и привяжу ее к цепи, но сначала… Нет, так неинтересно!

Она отступила еще, вогнала клинок в ножны и медленно отстегнула с пояса кнут – мечту Индианы Джонса. Размотала его, продернула сквозь кулак в перчатке.

– Не бойся, кнут не замерз – грелся о мое тело и круп Варры… Он гибок, как и прежде… В предагонии ты будешь обожать меня… Меня обожают все, кого я пытаю… Сначала ты будешь стонать, скулить, ненавидеть, но затем – я увижу это в твоих глазах – перед самой смертью ты воспылаешь ко мне слепой нерассуждающей страстью. Ты будешь меня обожать. Ты примешь смерть от моей руки с любовью…

Она размотала кнут и двинулась мимо меня по дуге, выбирая момент для удара. Льдистые глаза полыхали. На лице расцвел румянец, особенно яркий под красноватыми лучами восходящего солнца.

– Да, да…

Я следил за ней, надеясь отбить удар кнута шпагой. Некстати мозг мой преподнес воспоминание: кнут в момент удара способен развить сверхзвуковую скорость. Может, это городская легенда, конечно, но…

Бич громко щелкнул над моей головой – я не увидел момент удара, с такой быстротой она выбросила руку.

Я отпрянул к самому краю обрыва.

Раздался веселый смешок, глаза нездорово блеснули.

– Да, да…

Кнут Индианы снова взвился, я вскинул руку со шпагой, но откачнулся вбок и едва не выронил оружие от резкой боли над бровями.

– Еще! Еще пляши, мой дурачок!

С бровей начало капать. Кнут рассек кожу на лбу.

Она ожгла меня снова – в плечо, сквозь одежду, я вскрикнул скорее от внезапности атаки, чем от боли, и содрогнулся всем телом – хотя совсем не желал радовать палача своими ужимками.

Она ударила по бедру, с силой, я ощутил адскую боль даже сквозь одежду, и вскрикнул.

– Еще!!!

Удар настиг левое запястье.