Пирровы победы - Александр Марков

— У меня есть хранитель. Это ведь только кочевники любят у убитых врагов отрезать кое-что на память, только не кисть руки, а левое ухо. Я не хочу уподобиться им! — Дориан Хо подошел к отрубленной руке и ногой отшвырнул ее за дорогу, в кусты.

— Зря, — сказал молодой инквизитор, — под кустами мало света. Когда солнце поднимется, то на открытом пространстве тела оборотней сгорят, в прах превратятся, а под кустами его лучи могут и не найти эту кисть, а она ведь даже не сгниет.

— Боишься, что какой-нибудь зверь ее найдет, съест и тоже трансформируется во что-то страшное?

— Нет. Он только отравится.

— Ну и не волнуйся на этот счет. Хорошо, что тела оборотней сжигать не надо.

1

Стивр и Леонель проехали мимо кладбища. Пять лет назад никто не разделял погибших на своих и чужих. Всех вместе сваливали в ямы и хоронили побыстрее в братских могилах. Здесь вместе с людьми должны были лежать даже тролли. Странно, что у инквизиторов еще руки не дошли до этого погоста. Ведь это в их правилах — делить всех на чистых и нечистых. Над первыми ставят трехконечные звезды, а о вторых забывают.

В Стринагарском ущелье от нечисти не осталось и следа, рассыпалась она прахом за пять лет. Лишь только под копытами коней что-то хрустело, как морская галька, отполированная волнами, хотя на самом деле там лежал снег. Ущелье должны были охранять духи. По преданию, это души тех, кого боги оставили здесь, не забрали на небеса. Так что живые должны дорогой этой ходить с опаской. Ведь души мертвых обычно пристают к путникам с глупыми вопросами… И если те дадут им неправильный ответ, то одной своей жизнью они от мертвецов не отделаются, придется отдавать что-то более существенное. Вопрос только — что? Об этом легенды умалчивают.

И без того торговые пути с троллями никогда оживленными не были, а сейчас они и вовсе в запустение пришли. Однако Стивр дорогой этой ходил много-много раз, водил к троллям караваны, нагруженные непонятными для него товарами. Он-то знал, что нужно сделать, чтобы души мертвых его пропустили и не леденили кровь своими завываниями.

Каждый раз ему казалось, что он видит, как вдоль дороги на склонах холмов выстроились люди — лица их темные, то ли сгнившие, то ли загорелые, одежды развевает ветер, а под ними видны ребра. Они стоят, опираясь на копья, и смотрят пустыми глазницами, как мимо них едет тот, кто ими командовал пять лет назад. Пока они здесь, он может чувствовать себя в безопасности. Если бы вдруг в этом месте появились инквизиторы, вряд ли они пережили бы эту встречу.

Стивр, когда в первый раз заметил эти тени, попросил у них прощения. Теперь же он только кивал им. Они кивали ему в ответ и чуть ударяли оружием по щитам. Звук получался такой же, как от срывающихся со склона мелких камешков.

Леонель их не видела. Она лишь чувствовала, что в этом ущелье кто-то прячется, и оглядывалась настороженно.

— Не бойся, — успокоил Стивр, — здесь остались души моих солдат. Они нам не причинят вреда.

— Где они? — спросила Леонель.

— Ты их не увидишь. Ведь ими не ты, а я командовал.

Леонель оглядывала горы, землю, присыпанную снегом, водила вокруг себя рукой с раскрытой ладонью, точно воздух щупала или могла осязать тела тех, что стояли здесь всего-то пять лет назад. Иногда глаза Леонель закрывались, вернее, закатывались, она чуть вздрагивала, покачиваясь в седле. Стивр, увидев это в первый раз, подъехал к ней, поддержал рукой ее спину, чтобы волшебница не упала, но та, открыв глаз, замотала головой.

— Я не упаду. Не бойся.

В ее глазах Стивр прочитал восторг, страх, боль, удивление и множество других чувств. Их было там так много, что это не с чем даже сравнить. Ну разве что с тем, когда хозяин таверны захочет смешать в большом чане все напитки, что у него имеются в подвалах и на полках в зале. Вот только на вкус это будет полнейшая гадость, которую сразу захочется выплюнуть. Но взгляд Леонель в эти секунды был завораживающим. Она, глядя на Стивра, что-то другое видела — прошлое или будущее, или то, что могло произойти, но так и не произошло.

— Ты и сам не представляешь, что ты сделал, — Леонель сказала это как-то очень тягуче, как будто читала заклинание.

— Наверное, — удивился Стивр, — ты хочешь здесь задержаться?

— Я уже все получила. Ты не представляешь, сколько здесь энергии. Ею можно отравиться.

— Вот и я говорю — поедем быстрее.

— Ты как преступник. Его тянет на место совершенного злодеяния, но этого же места он боится.

— Вот, вот. Ты все правильно понимаешь.

Там, впереди, где мир казался зыбким, будто нарисованным на холсте, который развевается на ветру, несколько огромных валунов сдвинулись с места и покатились навстречу Стивру и Леонель.

Доспехи троллей, как и все, что они делали, никогда красотой не отличались — были грубыми, но зато прочными. Сталь специально покрывали патиной, чтобы она не сверкала на солнце, на тот случай, если обладателю доспехов, к примеру, придется сидеть в засаде. Луч, скользнувший по гладкому металлу, может его выдать.

Лошади испугались, остановились, стали пробовать подняться на дыбы или развернуться, но всадники их успокоили, стали похлопывать по шеям, что-то нашептывая в уши.

— Наконец-то, — услышал Стивр голос Крега.

Выпрямившись в полный рост, он был почти вровень с головой Стивра, который сидел на коне. Тролль протянул к человеку огромные ручищи, хотел его обнять, сгрести с седла, прижать к себе, но лошадь чуть дернулась назад, и Стивр ускользнул от объятий.

— Ты мне все кости переломаешь, — стал отмахиваться он от тролля, — представляю, как не сладко приходится вашим женщинам, когда вы их обнимаете.

— Пошляк, — сказал Крег, усмехаясь, отчего обнажились огромные желтоватые зубы, и его лицо стало совсем безобразным. — Но ты меня не представил своей спутнице. Я-то своих представлять пока не буду. Мы для вас все на одно лицо! — Крег махнул назад, где непроходимой стеной высились на дороге с десяток троллей.

— Отчего же, тебя я узнаю! — подмигнул ему Стивр.

— Спасибо. Я тебя тоже. Даже в твоей маске. Можешь ее снять. Если тебя еще кто узнает, то бояться-то уже нечего.

Стивр представил Леонель.

— Рад приветствовать вас, — улыбнулся Крег, чуть кивнув головой.

Склоняться в поклоне он не стал. Не пристало делать это королю. Леонель кивнула ему в ответ. Крег слишком долго смотрел на ее лицо. Он знал, что у людей кожа бывает белой, серой, коричневой, красной, желтой. Так почему же тогда ей не быть и серебряной или еще какой-нибудь расцветки? Но прежде он людей с такой кожей не встречал. Посчитав, что расспрашивать девушку о том, откуда она родом, бестактно, Крег внимание свое опять переключил на Стивра.

— Я уже замерз тебя здесь ждать, — сказал тролль, — думал, что не дождусь, придется вторгаться в ваши земли и отбивать тебя у инквизиторов.