Зенитная цитадель "Не тронь меня!" - Владислав Шурыгин

Тимофей Бесчастный… Командир первого 76-миллиметрового орудия плавбатареи. Старшина 2-й статьи. Плясун. Удалая голова.

Это расчет его орудия 30 марта 1942 года с седьмого выстрела сбил немецкий самолет Хе-111. (Экипаж, четыре человека — четыре бандита, нашел свой конец в Черном море.)

Для Тимофея Бесчастного, тяжело раненного 19 июня, в тот же день нашелся у гитлеровцев еще один крупнокалиберный снаряд. Он разорвался в гуще людей, рядом с носилками, на которых лежал Тимофей Бесчастный.

Прибежавший Камынин увидел (была ночь, и увидел, пожалуй, не то слово!) дымящуюся воронку, растерзанные взрывом тела людей, расщепленные, скомканные носилки, клочья дымящейся материи…

Камынин был уверен, что Тимофей погиб. Однако…

Когда я опомнился, — вспоминал впоследствии Тимофей Тимофеевич, — уже светало… Как я не задохнулся под земляным покрывалом — не знаю… Видно, удалось высунуть из земли голову. На счастье, возле воронки при бледном свете утра я заметил двоих матросов. «Браточки! — позвал я. — Помогите!»

Мне казалось, что я кричал очень громко, а на деле мой голос был едва слышен. Моряки, однако, остановились, но какое-то время никак не могли понять, где я: из земли виднелось только мое лицо, которое, наверное, тоже было черным, как земля… «Где ты, товарищ?» — позвал один из моряков. Не было сил говорить. Я простонал, и они догадались, что я возле воронки… Начали быстро откапывать меня, а когда дошли до ног, один из них, произнес: «Эге, брат, так ты без ноги…»

Ребята занесли меня в госпиталь, где меня сразу же положили на операционный стол. В сознании никак не умещалось, что я потерял ногу: я еще вроде бы как чувствовал ее. И врач не очень удивился, когда я спросил: «Ну что, нога будет цела?» — «Нет, голубчик, ноги уже нет…» — ответил он по-солдатски честно.

Через день или два на эсминце «Безупречный» меня эвакуировали в Новороссийск.

Я долго лечился в госпиталях и лишь в конце сорок третьего года стал работать, в меру своих сил помогать фронту. А после окончания войны, в октябре 1945-го, получает моя мать — я жил у нее в Новой Каховке — письмо от товарища моего по плавбатарее Володи Камынина. Были в том письме такие строки:

«Погиб Тимофей на героической плавучей батарее Черноморского флота в Казачьей бухте г. Севастополя. Ему оторвало правую ногу… Умер он 19.6.42 и похоронен на берегу Камышовой бухты, около бывшего госпиталя…»

Письмо датировано 19 сентября 1945 года. Видно, считал долгом Владимир Николаевич Камынин сообщить матери о судьбе ее сына и своего боевого товарища. Раньше не имел возможности, потому как три долгих года находился в плену. Совершить побег или подать о себе самом весть не мог: фашисты крепко стерегли попавших к ним в лапы защитников Севастополя.

Каково же было удивление Владимира Николаевича Камынина, когда в Орел, где работал и жил он после окончания войны, пришло письмо от «заживо похороненного» Тимофея Бесчастного: «Жив я, Володя! Жив. Слаба у немцев жила, чтобы оборвать мою матросскую жизнь».

…В июле 1970 года они встретились в Севастополе. На берегу родной, незабываемой бухты Казачьей обнялись, всплакнули в плечо друг другу. Съездили и в бухту Камышовую, где Тимофей Тимофеевич оставил не только часть души, но и часть самого себя.

К сожалению, это была их первая и последняя встреча. Ныне Тимофея Тимофеевича Бесчастного и Владимира Николаевича Камынина нет в живых.

ХРОНИКА

Эскадренный миноносец «Безупречный» был одним из быстроходных кораблей Черноморского флота. Командовал кораблем капитан-лейтенант Петр Максимович Буряк — волевой, решительный и умелый командир.

В июне 1942-го «Безупречный» пять раз прорывался в Севастополь. Корабль доставлял защитникам города боеприпасы и пополнение. С приходом в Новороссийск члены команды эсминца становились санитарами, выносили раненых с корабля. Времени для отдыха в последние дни у них не было. Едва сгрузив раненых, приступали к приемке топлива, снарядов для зенитных орудий. Люди работали, а перед их глазами все еще стояла бухта Камышовая, лежащие на земле раненые, разрывы тяжелых снарядов…

Вместе с капитан-лейтенантом Петром Максимовичем Буряком на «Безупречном» служил шестнадцатилетний краснофлотец Володя Буряк — его сын.

Они не вернулись из шестого, последнего, рейса. Не вернулись почти все находившиеся на борту «Безупречного» 26 июня 1942 года… Но до этого рокового, шестого, был, как мы знаем, пятый рейс, которым из осажденного города эсминец «Безупречный» вывез около 600 раненых. Среди них были и плавбатарейцы.

С «Квадрата» были вызваны несколько расторопных краснофлотцев, с тем чтобы они помогли разыскать среди раненых своих товарищей.

Ночью 23 июня на палубу эсминца «Безупречный», ошвартовавшегося в бухте Камышовой, вместе с сотнями других раненых занесли плавбатарейцев Нестора Середу, Дмитрия Сергеева, Ивана Спицына, Михаила Лещева, Дмитрия Сиволапа…

Той же ночью корабль вышел из осажденного города и взял курс на Новороссийск. На траверзе Ялты эсминец атаковали бомбардировщики противника, каждый из которых произвел несколько заходов, но корабельные зенитчики сумели отразить все атаки. Десятки бомб взорвались в море…

Раненых благополучно доставили в Новороссийск, а оттуда эвакуировали в ближний и глубокий тыл, в города Туапсе, Армавир, Кировабад…

Три месяца боролись врачи за жизнь отважного радиста плавбатареи Дмитрия Сергеева. Девять осколков извлекли из тела моряка, а когда угроза смерти миновала, отправили его в город Ханлар, где пробыл Дмитрий еще много месяцев.

Ровно через год, 19 июня 1943 года, Дмитрий Павлович Сергеев, двадцати девяти лет от роду, инвалид войны, в сопровождении медицинской сестры приехал в свой родной город Шахты, к матери. В этом городе он живет и по сей день. Переписывается с оставшимися в живых плавбатарейцами, с вдовой своего погибшего командира, Верой Степановной.

В канун 30-летия Победы в городской газете «Ленинское знамя» появилась заметка за подписью С. Хигера (командира 76-миллиметровых орудий плавбатареи). Заметка рассказывала о мужестве плавбатарейца и называлась «Моряк-зенитчик Дмитрий Сергеев». Я тоже узнал об этом из письма С. А. Хигера. Он писал:

«Решил к прошлому письму написать Вам еще. Вчера получил письмо от Сергеева Дмитрия Павловича. Он служил у нас радистом, Вы знаете. Он жив! В связи с этим хочу описать один эпизод.

После того как бомбы попали в батарею, были у нас убитые и раненые, начался пожар. Особо опасным оказался артиллерийский погреб, где лежали оставшиеся 130-мм «ныряющие» снаряды…

Уцелевшие матросы бросились в артпогреб. Одни вытаскивали снаряды на палубу, другие поливали водой смежную переборку, предохраняя погреб от пожара и взрыва.

Когда я выскочил из погреба, то увидел, что около люка лежит Сергеев. Лежал он окровавленный, с перебитыми ногами, но руками отталкивал поднятые из погреба снаряды дальше к борту. А другие матросы оттаскивали снаряды подальше от пожара.