Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом - Марк Лог

Важнейшая, ораторская часть его метода (если его можно так назвать) указала путь к нормальной речи и постепенно, к моим четырнадцати-пятнадцати годам, стала для меня чем-то совершенно обыденным. Секрет состоял в том, чтобы точно знать, как сформулировать начало каждого трудного слова или сочетания звуков, чтобы потом не было никаких препятствий».

Дружелюбие Лога и конечно же чувство юмора впечатлили одну из его немногочисленных женщин-пациенток, Мэри Грехем (урожденную Юарт) 1925 года рождения. Каждый четверг, начиная с середины 1930-х годов и все военное время, мама водила ее на Харли-стрит. «Мне страшно нравилось, что после обеда я прогуливала школу, – вспоминала она. – Я была сражена его добротой, обаянием и дружелюбием. В 1937 году я потеряла отца, и Лог в какой-то мере заменил его. Я связала ему темно-синюю безрукавку.

А еще он был очень находчивым, – продолжила она. – Мне очень понравилась история о том, как на церемонии поминовения у памятника Неизвестному Солдату в Лондоне на панталонах у Миртл лопнула резинка. Она толкнула Лайонела локтем, и он увидел сползший предмет ее интимного туалета. Миртл вышагнула из них и сунула свои панталоны ему в карман».

Надо сознаться, методы Лога срабатывали не всегда. Ричард Оэртон, один из его последних пациентов, занимался пять лет и все равно говорил с большим трудом; он жил в Чичестере, ходил там в подготовительную школу, и ее директор утверждал, что после занятий заикаться он стал даже еще сильнее. «Когда отец передал это Логу, тот бросил в ответ, что бывают удивительно тупые директора и сказал, что в переходный период обязательно бывают ухудшения».

И они двинулись дальше. Лог, по воспоминаниям Оэртона, «предложил мне несколько методик, например произносить начало слова негромко и медленно, но, думаю, прежде всего он стремился научить меня беглости: он просил меня читать вслух, иногда из газет (особенно ему нравились редакционные статьи Daily Express), а иногда по учебным карточкам, которые готовил заранее. Припоминаю, как он заставлял произносить на разные лады this, that, these, those, lip, lap, lop и тому подобные слова и слоги. Одна скороговорка мне никак не давалась, от этого я покатывался со смеху, а Лог приходил в полный восторг: Benjamin Bramble Blimber borrowed the baker’s birchen broom to brush the blinding cobwebs from his brain.

Но заикание упорно сопротивлялось. «Очень может быть, что Лайонел Лог помогал другим больше, чем мне, а может, мне самому нужно было быть поусерднее», – замечал Оэртон.

«Сомневаюсь, однако, что его методы творили чудеса. К дыхательным и речевым упражнениям он, по-моему, добавил какие-то “методики”, чтобы облегчить заикание или хотя бы контролировать его, и наверное, кому-то они помогли. А может быть, главную роль тут играло его по-отцовски доброе отношение. Но очевидно – и примером тут служат его занятия с королем, – что он не сумел добиться легкости речи, характерной для большинства. Да и до сегодняшнего дня, как мне известно, это никому не удалось».

Методы Лога оказались более эффективными для Дэвида Рэдклиффа, который, как и Оэртон, был его пациентом в начале 1950-х годов, когда учился во втором или третьем классе школы Оундл в графстве Нортгемптоншир. И он, и его старший брат Тони страдали от дефектов речи, но если Тони еще худо-бедно говорил, то Дэвид «к своему огромному стыду, не мог произнести ни единого звука». «Я тупо молчал, стоял с идиотским видом, и, пока мучительно старался взять себя под контроль, окружающие из ложной доброты одолевали меня полезными советами, – вспоминал он. – Бывало, мне хотелось сказать: “Закройте вы все рты, сейчас я сам справлюсь” (мне почему-то казалось, что произнести это не составит никакого труда), но на это ни разу не хватило смелости».

Рэдклифф закончил Кембриджский университет и сделал карьеру в фундаментальной науке; он связался с нами, когда был почетным профессором в Университете Западного Онтарио. Он вспоминал Лога как «человека с чувством собственного достоинства, всегда элегантно одетого, в черном пиджаке и брюках в тонкую полоску».

«Насколько я помню, лечение заключалось прежде всего в точном определении, каким заиканием я страдал», – рассказывал Рэдклифф.

«И тут меня поджидал сюрприз: оказалось, что я могу спокойно, без заикания говорить о своей проблеме. Я почувствовал себя вероломным обманщиком и думал, что серьезно ко мне он относиться теперь не будет. Для меня это стало настоящим открытием, но, Лог, конечно, имел дело с давно знакомым ему явлением.

Сейчас мало кто замечает, что я заикаюсь, но я-то знаю: заикой родился, заикой умрешь. Бесспорно, Лайонел Лог очень помог мне справиться со своим недугом, изменил все к лучшему до конца моих школьных лет и дальше, в университете. Думаю, что хорошим примером послужил и король Георг VI, ведь при нем прошло все мое детство, он героически вел себя в военные годы, во многом определившие мое детство. Если он сумел это сделать, значит, сумею и я».