Последний выпуск - Наоми Новик

Ориона в уголок читального зала для задушевной беседы – за пределы моей слышимости (так оно и было, пока я не встала и не подошла тихонько поближе).

– Слушай, чувак, мне неприятно это говорить, я знаю, что ты настоящий герой, но… нужно придумать запасной план на тот случай, если у тебя не выйдет.

Иными словами, как бросить других, если что-то пойдет не так. План, который есть у каждого члена анклава.

– Если это случится, наиболее подготовленные будут драться сами за себя, Тибо, – сказала я ядовито-сладким тоном, стоя у него за спиной.

Он вздрогнул от неожиданности и гневно уставился на меня.

Но, по правде говоря, все об этом думали. Как понять, что одному из твоих союзников приходится совсем худо, так что пора бросить его и бежать дальше? Я годами жила, держа этот план в голове, и основная проблема не решилась бы, если бы я объявила, что отказываюсь от него. Я хотела спасти всех, а плана у нас по-прежнему не было. Магнус не ошибся.

Но все-таки наш вариант оставался лучшим. На неделе к тренировкам присоединялось все больше ребят – только китайская группа пустовала. С большой осторожностью явился один из членов бывшего бангкокского анклава. Снадобье чудесным образом избавило Хидео от тиков, по крайней мере, на полчаса – для пробежки этого вполне хватало, – и он привел с собой еще троих ребят, своего рода союз неудачников. Чуть более удачливые одиночки дали Хидео позволение держаться рядом во время выпуска, и больше никаких преимуществ ему не светило. Даже полные неудачники могут заключить такой договор, за неимением вариантов. Полагаю, Хидео предложил им прийти и посмотреть, как действует на него снадобье, в надежде стать полноправным членом союза, а их манила перспектива заполучить четвертого участника – ну или они правда не возражали против Хидео и охотно позволили себя уговорить.

Очевидно, они увидели все, что хотели, поскольку в следующий понедельник, когда в спортзале возникла новая, совершенно непреодолимая комбинация препятствий, явились все члены японских анклавов и их союзники, так что в коридоре собралась внушительная толпа. В крупнейших японских анклавах все собирают свои команды – в их составе обычно пара тщательно подобранных потенциальных рекрутов из числа одиночек и некоторое количество иностранцев, которых после выпуска старательно внедряют в зарубежные анклавы, создавая сеть взаимоотношений по всему миру. Множество ребят учат японский и конкурируют за вакансии, поскольку попасть в анклав, в котором ты действительно хочешь жить, – это очень хорошо. Большинство людей сочтут себя счастливчиками, попав хоть в какой-нибудь анклав, даже если ради этого придется уехать на другой конец света.

Кое-кто из японских анклавов уже приходил тренироваться с английской группой, поскольку большинство из них знают и английский, и китайский, хотя, конечно, логичней бегать в менее переполненном зале. Японцы просто не хотели ссориться с шанхайским анклавом, и никто не стал бы их винить. Прийти всей кучей равнялось публичному признанию, что в противном случае они не выберутся из школы живыми; иными словами, планам шанхайцев они не доверяли.

Шанхайцы не устраивали своих тренировок, поскольку ни один человек в школе, кроме меня, не смог бы остановить бичевателя – звезду недели. Даже я потратила десять минут на борьбу с ним, пока он рычал, ревел и размахивал чудовищными конечностями, истекающими ядом, который прожигал огромные дыры в иллюзии весеннего луга. Этот луг кишел десятками злыдней – охотников до маны, от которых всем отчаянно приходилось отбиваться. За одну тренировку Ориону пришлось пробежать туда-сюда по залу тридцать два раза с заклинанием сети, которая разрывалась каждый раз, когда на нее попадала хоть крошечная капелька яда.

– Может быть, это все неважно, – устало сказала Лю вечером в библиотеке, когда мы, измученные, расселись вокруг стола.

Орион тихонько похрапывал, опустив голову на руки. Остальные думали, как бы уговорить шанхайцев.

– Никто не откажется от помощи во время выпуска. Кому помощь нужна больше всех, приходят на тренировки. Может быть, остальных мы просто подхватим.

– Вряд ли от шанхайцев не будет никакого проку, – произнесла Аадхья. – Что-то же они делают. Они не вылезают из мастерской. Каждый раз, когда я хожу туда за материалами, Цзы-Сюань возится там со своей компанией.

Лизель возразила:

– Это глупо. Они не сумеют как следует подготовиться.

Вы удивляетесь, каким образом Лизель вошла в круг организаторов? Это всех удивляло, однако она совершенно не смущалась, когда ей намекали, что она тут лишняя. Кроме того, Лизель была дьявольски умна, так что у нас просто не поднялась рука прогнать ее. И с каждым днем она оказывалась все ближе к голове стола.

– Их больше трехсот, и они ни разу не появились. Мы даже с группой из двухсот человек еле справляемся. Неужели от нас нет проку? Разве мы не тренируемся? Просто чудо, что на этой неделе никто не погиб. Дальше будет хуже! Если шанхайцы не начнут тренироваться, у них не останется шансов. Даже не думайте об этом.

– То есть ты хочешь, чтобы я просто бросила триста человек, – резко сказала я.

Лизель вздохнула.

– Ах, великая героиня сердится. Если им нужна твоя помощь – они придут. А до тех пор думай не о том, как их спасти, а о том, что они могут помешать. Давайте теперь обсудим порядок входа. Нельзя и дальше вбегать в зал толпой. Это плохой вариант, если мы стремимся к сотрудничеству.

И она достала четыре схемы с многочисленными цветными стрелками и цифрами и разложила их на столе.

– Во время следующих шести тренировок нужно систематически опробовать все варианты. Начнем с теми ребятами, у которых самые сильные щиты, и попытаемся растянуть защиту по периметру…

Опустим завесу милосердия над этой сценой. Лизель, несомненно, была права, она имела полное право твердой рукой вести нас в нужном направлении, но лично я не могла избавиться от ощущения, что меня шпыняет дежурная по столовой в начальной школе.

На той неделе, не удосужившись никого предупредить, Лизель также собрала всех ребят, занимавшихся сочинением заклинаний, и велела им придумать какое-нибудь средство, чтобы подсвечивать тех, кто попал в беду, особой аурой, меняющей цвет от желтого до ярко-красного, по мере ухудшения ситуации. Раньше никому бы это не пришло в голову, поскольку послужило бы маяком для злыдней – и автоматически обозначило место, где злыдня видели в последний раз. Опять-таки, в прошлом никто бы не стал тратить на это ману. Я узнала о хитроумном замысле Лизель в пятницу, когда вокруг начали светиться люди; после тренировки она строго велела мне и Ориону не отвлекаться на тех,