Бедная Настя. Книга 2. Превратности любви - Елена Езерская

В дверь постучали.

— Входи! — крикнул Корф, отходя от портрета.

Григорий со всей силой, на которую только был способен, рванул ручку двери и ввалился в кабинет. В тот же момент распахнулось окно, створка опасно стукнула по каменной кладке стены. Владимир вздрогнул — в комнату ворвался холодный ветер. И как будто потянуло дымом…

— Звали, барин? Ах ты, господи, окно-то распахнулось! — Григорий бросился закрывать окно, принюхался. — Со двора гарью натянуло. От конюшни, поди, еще не развеялось. Чего надобно-то, барин?

— Вот возьми, — Корф протянул Григорию ящичек с пистолетами. — Подготовь — почисть и проверь.

— А давненько же вы, барин, не стреляли! — кивнул Григорий. — Решили поупражняться? Прикажете подготовить мишени?

— О мишенях я позабочусь сам. А поупражняться придется. Ступай.

Григорий взял под мышку ящичек и, пятясь, выбрался из кабинета — он казался огромным, как слон в посудной лавке.

«Вот и все, — подумал Корф, — вот и все!»

— Как там маменька? — с волнением в голосе спросила Соня, когда Андрей и доктор Штерн вышли из комнаты Долгорукой.

— Я сделал Марии Алексеевне еще один укол, — сказал доктор, с благодарностью кивая слуге, помогавшему надеть шубу. — Думаю, что на сегодня этой дозы достаточно. А далее вам, Андрей Петрович, следует отвезти княгиню в Петербург и показать двум-трем светилам в этой области. Я, как вы знаете, в вопросах душевных болезней не силен.

— Позвольте, Илья Петрович, — вмешался в разговор исправник, — но я должен препроводить подозреваемую в тюрьму!

— Боюсь, что сейчас это невозможно, — покачал головой доктор, — и сомневаюсь, что в этом есть особая необходимость. Вряд ли княгиня в настоящий момент может убежать — она находится под действием весьма сильного лекарства.

— Кроме того, — поддержал его Андрей, — я только что имел разговор с Владимиром Корфом, он обещал мне не подавать иск против матушки и завтра же составит все необходимые для этого документы.

— И все же я хотел бы снять с княгини допрос. Меня обязывают к этому следственные правила, — развел руками исправник.

Андрей посмотрел на доктора, тот подумал и кивнул: «Утром вы сможете допросить княгиню».

— Хорошо, я вернусь завтра. Надеюсь, вы не станете чинить мне каких бы то ни было препятствий для совершения законных действий, — исправник откозырял и хотел было уйти, но доктор остановил его.

— Не подвезете меня до города?

— Разумеется, прошу вас.

Исправник и доктор откланялись, оставив Андрея и Соню в гостиной — растерянных и подавленных всем произошедшим.

— Не может быть! — первой нарушила молчание Соня. — Какой позор! Как они смеют обвинять маменьку? Я никогда не поверю в то, что она убийца!

— Я потрясен не менее тебя, но, однако, не могу столь категорично говорить о ее невиновности.

— Андрей! — возмущенно воскликнула Соня.

— К сожалению, дорогая сестричка. К сожалению, есть ряд обстоятельств, которые побуждают меня сомневаться в ее непричастности к смерти Ивана Ивановича.

— А я в этом даже и не сомневаюсь! — резко сказала Лиза, входя в гостиную. Она на ходу сбросила шубу, и Татьяна, всплакивавшая время от времени в своем углу, едва успела ее подхватить.

— Как ты можешь, Лиза! — Соня соскочила с дивана ей навстречу. — Как ты смеешь такое о маменьке!.. Говорят, что она сошла с ума. Но это не правда! Это вы все вокруг лишились рассудка!

— Другие, возможно, и могут ошибаться, но я нет! Я знаю, что маменька — убийца. И барон Корф — не единственная ее жертва.

— Что ты такое говоришь, Лиза, — устало произнес Андрей. — Я понимаю, что ты сердита на нее за свою свадьбу с Забалуевым, но… Послушай, даже Владимир проявил великодушие, пообещав мне простить ее.

— Корф может вести себя так, как считает нужным. В конце концов, барон — его отец. Но я никогда не прощу ей убийство папеньки!

— Опомнись, Лиза! Что ты такое вбила себе в голову?! — вскричал Андрей.

— Ты — злая! Ты… ты… — Соня даже задохнулась от возмущения, не в силах продолжить свою мысль.

— Конечно, — криво усмехнулась Лиза, — это я злодейка-душегубка, а наша матушка — божий одуванчик, невинный цветок!

— Лиза, возьми себя в руки и перестань юродствовать, — строго сказал Андрей.

— Очнись, Андрей! Посмотри правде в глаза! Маменька ненавидела отца так же сильно, как ненавидела барона Корфа. И где теперь барон? И что случилось с отцом?

— Папенька погиб на охоте, — со слезами в голосе прошептала Соня.

— При странных обстоятельствах, — напомнила Лиза, — и после выстрела был слышен женский крик.

— И что это доказывает? — устало спросил Андрей.

— Ничего, — улыбнулась Лиза. — Вот поэтому я и решила проверить, почему же папеньку похоронили так спешно.

— Что значит — решила проверить? — Андрей с ужасом уставился на нее, а Соня разом перестала плакать.

— Я велела выкопать гроб с телом отца…

— А… — вскрикнула Соня и упала в обморок.

— Соня, Соня! — Лиза быстро подошла к ней и потрепала по щекам, приводя сестру в чувство.

— Изыди, сатана! — воскликнула та, отталкивая ее руку.

— Ты не там ищешь дьявола, — грустно сказала Лиза. — И можешь не обвинять меня в богохульстве — гроб оказался пустым.

— Что? — растерялся Андрей.

— Да, — кивнула Лиза и протянула ему небольшую иконку. — Это все, что было в гробе.

— И как это все понимать? — Андрей повертел иконку в руках и передал ее Соне. Та тут же принялась крутить и рассматривать ее.

— Я не знаю, — покачала головой Лиза. — Ты, конечно, считаешь мой поступок ужасным, но разве мы не имеем право знать, что на самом деле случилось с папенькой? Где его тело? Быть может, его похоронили как простого крестьянина? Или, не дай Бог, закопали в лесу без отпевания?! А может быть, кинули на растерзание собакам?

— Лиза, остановись, это слишком жестоко!

— Правда всегда жестока, братец. И я не успокоюсь, пока маменька все не расскажет нам!

— Вправе ли мы сейчас требовать от нее этого? Что бы она ни совершила, она по-прежнему наша мать, — попытался убедить ее Андрей, — она больна, Лиза, пожалей ее. Что бы ни случилось с отцом — это уже произошло.

— Но…

— Подумай хорошенько. Что скажут люди? Какой позор ждет всех нас?! Как я посмотрю в глаза Наташе?

— А как ты смотришь в глаза Владимиру?! — вскинулась Лиза.

— Владимир не стал перечеркивать долгие годы нашей дружбы. Он повел себя в высшей степени благородно, и я счастлив, что у меня есть такой друг.