Натурщица - Олег Юрьевич Рой

прислушивалась к себе — смотрела в окно, молчала, улыбалась.

— Куда мы сегодня? — спросил ее Алексей.

— С этими банками-то? — засмеялась она. — К Полине Андреевне, конечно. Я ей позвонила сегодня, она ждет.

— Хорошо. И… пожалуйста, разблокируй меня везде, — попросил Алексей.

Она смущенно усмехнулась, кивнула и занялась телефоном.

— Почему так на меня смотришь? — заметила вдруг она.

— Ты — моя Сима. И — другая…

Она не ответила, улыбнувшись и слегка пожав плечом. А что тут ответишь. Она и чувствовала себя — другой… Остаток пути Сима звонила на работу, принимала записи от клиентов. Спрашивала Алексея о дочери, хотела узнать, чем живет девочка, что ей нравится, а что нет.

— Самое главное — ей не нравится жить в Дакоте, — нехотя отвечал Алексей. — А это уже проблема. Они с матерью последнее время ругаются именно из-за этого. И получается, что Жанна не хочет жить здесь, а Стелла — там. Я думал, дальше семью уже раскалывать некуда. Оказалось, что совершенству нет предела.

— Ну, посмотрим… Она ведь просто любит тебя, соскучилась. Ей нужен отец…

Полина Андреевна встретила их, царственно восседая в своем «катучем кресле», как она его называла.

— Тетушка Полли, — церемонно поцеловал он ей руку.

— Ну, что, как дела, несносный мальчишка? — спросила она воркующим басом.

— Вот, припасов вам привезли!

И он занес в кухню две объемистые сумки.

— Ох ты ж, красота, — потерла Полина руки. — Припасы из погреба, люблю! Мы с Симой малоежки, нам на год хватит…

— Леша, — обратилась к нему Сима. — Прости, пожалуйста, я сегодня не смогу уже никуда поехать. Устала очень.

Алексей, видно было, немного растерялся и взглянул на Полину Андреевну.

— А я тебе говорила, — покивала она ему.

— Что это вы такого ему говорили? — подозрительно спросила у нее Сима.

— Он знает…

Она вздохнула. С нее хватило этих тайн мадридского двора.

— Я позвоню тебе, хорошо? — сказала Сима Леше.

— Да, конечно…

Он ушел, все еще растерянный, а Сима поставила чайник.

— Он заявился ко мне на следующий же день, как ты уехала в свои Рамешки, — стала рассказывать Полина, прихлебывая ароматный чай со смородинным листом. — Спрашивал, почему у тебя молчит телефон. Я поняла, что ты его заблокировала. Смешно, конечно, получилось, даже глупо — повторение вашей недавней эпопеи. Ты ищешь его, он ищет тебя… Он все мне рассказал — и про то, как вперлась в мастерскую эта дамочка, и про хамство ее… Ну, и про свою больничную эпопею, и про свою молодость с Жанной этой. Она его, по всему видно, таскала, как муравей гусеницу, а он терпеливый. Детей любил, конечно.

Сима молчала, слушала.

— А я думала — вот, не получилось у них, — продолжала лиловая дама. — А у вас с ним — получится ли? В ней агрессии и эгоизма много, не только энтузиазма. Она очень авторитарна, как говорится, «интеллектом задавит». Ты другая, легкая. Знаешь, как в русских сказках? Все прибрано, изба подметена, в печи чугунки наварены, а хозяйки не видать — не слыхать. Волшебство… Вот ты этим волшебством владеешь, а она — нет. В сущности, несчастная баба.

— Александр, его брат, похожее говорил, — сказала Сима. — Что мужчине нужен ужин, чистая рубашка и покой.

— Так и есть, — кивнула Полина. — Не так все примитивно, конечно, иначе каждый мужик завел бы себе домработницу, да и все. Ну, заводят некоторые дурочек, которые и рады стараться.

— Ага, как я с Валентином, — усмехнулась Сима.

— Вроде того… Говорили мы с ним, говорили — он как исповедовался. Ну, нужно ему было. Я что, старуха вроде черепахи Тортиллы — такой говорящий мудрый камушек, чего мне не выговориться-то. Слово за слово — он и сказал, что прикипел к тебе так, что понял — любит. Я и брякни — «любишь, так женись».

Сима вспыхнула:

— Мы с ним отношения выясняли, как он приехал, а перед отъездом чай пили дома, всей семьей. Мама то же самое ка-а-а-к скажет: «Женись!» Очень неудобно было… А у меня никто и не спросил! Я вам так скажу, Полина Андреевна. Считается, что женщина спит и видит замуж выйти. Я раньше такая же была. Вроде бы как это нормальное женское желание. Но я… не то чтобы перехотела… Да и перехотела. Не верю я. Не хочу. Да, люблю его. Но замуж?

Она покачала головой:

— Я не мячик — туда-сюда прыгать. Не верю…

Полина казалась странно довольной.

— Вот об этом и речь, — сказала она. — Вот об этом-то я Леше твоему распрекрасному и сказала: «Женись, только не удивляйся, если она откажет».

— Вот даже как, — пробормотала Сима. — Полина Андреевна, вы всегда видите всех насквозь…

— Я просто давно живу. Вот потому-то я и не хотела ему сразу адрес твой давать, — говорила Полина. — У меня в мыслях не было как-то его наказывать или мучить — я просто посоветовала ему дать твоей душе передохнуть, не приставать пока. Я чувствовала, что тебе надо побыть одной, совершенно одной. Дойти до состояния чистого листа.

— А так все и было, Полина Андреевна, — прошептала Сима. — Возможно, я еще даже не совсем пришла в себя.

— Ну, еще бы. Свою жизнь перелопатить, все переосознать — это непросто. Ну, а он крепился три дня, а потом устроил мне настоящую осаду, приходил каждый день. Спасибо ему за это, конечно. Приносил мне то да се… Да что я ем-то. Разве что по бульончику твоему соскучилась. А мы с ним даже сдружились — болтали о разном. Хороший он парень, только, знаешь… такая вещь в себе.

— Он художник, — отозвалась Сима задумчиво. — Я такого его и люблю… Но… Раньше я растворялась в нем, как рафинад в чае. А теперь словно вернулась к себе. Не совсем еще — я пока на пути. Он немного растерялся, думает, я от него отдалилась. Не отдалилась, просто…

— Это называется «становиться цельной», — заметила Полина. — Думаю, все у вас будет хорошо. Ну, и многое еще пережить предстоит. Стеллу уже видела?

— Нет пока, только слышала о ней.

— Ох, девка оторва, — усмехнулась лиловая дама. — Папа ее у меня сидел, по видео они общались. Меня увидела на экране, сразу улыбка в тридцать два зуба голливудская: «Ха-ай!» А самой невесело. «Папа, — говорит, — забери меня…» Хорошая. Умная. И тоже настрадавшаяся, несмотря на юный возраст. У страданий возраста нет. Дай бог, у тебя хватит на нее мудрости.

— Посмотрим…

Сима вдруг зевнула.

— Иди спи, — сказала ей Полина. — Утром тебе на работу…

А утром была работа, и Сима почувствовала, насколько ей нравится то, что она делает. Довольные лица клиенток и их преобразившиеся руки были подтверждением тому, что она востребованный и