Юрист - Джон Гришэм

– Илейн ничего не чувствовала. Я полез к ней первым и буквально через минуту понял, что она вырубилась. Потом услышал твой голос, ты, кажется, спросил: «Она не спит?» Неужели не помнишь, Джой?

– Не помню.

Что-то в словах Бакстера казалось знакомым, но сейчас Джой не имел права в этом признаться. Слишком много было потрачено сил на то, чтобы все забыть, слишком шокировал его рассказ Кайла о видеозаписи.

– Позже она подняла крик об изнасиловании. Может, так и было.

– Нет, Бакстер. Позволь мне освежить твою память. Накануне мы занимались любовью втроем: я, ты и Илейн. Ей наверняка это понравилось, потому что следующим вечером, который ты только что так живо описал, она вновь подбежала к нам со словами «Ну, парни, продолжим?». Она согласилась еще до того, как мы зашли в квартиру.

В молчании оба мысленно пытались восстановить события пятилетней давности.

– Ты, наверное, хочешь встретиться с Илейн? – решился наконец спросить Джой.

– Пока не знаю. Но я должен что-то сделать, Джой. Мою совесть тревожит то, что произошло.

– Брось, Бакстер. Там все были пьяны в стельку. Дикая выдалась ночь.

– Колдовская сила алкоголя. Она заставляет нас творить такое, чего потом мы не в состоянии вспомнить. Безмерно любя себя самих, мы наносим глубокие раны другим людям. Но когда действие спиртного заканчивается, человек обязан хотя бы попросить прощения.

– Прощения? Вот что я тебе расскажу, брат мой Бакстер. История незамысловатая и короткая, слушай. Недели три назад меня свела с Илейн судьба. Живет она в Скрэнтоне, куда я заехал по делам. Зашел перекусить в какую-то забегаловку и увидел ее. Желая быть вежливым, я поздоровался, так она устроила сцену, обозвала меня насильником. Я предложил встретиться через пару часов, поговорить за чашкой кофе. Она пришла со своим адвокатом, грозной дамой, которая в каждом мужчине видит только подонка. Ну ладно, перейдем к тебе. Хорошо, приедешь ты в Скрэнтон, разыщешь Илейн: «Мне искренне жаль, похоже, ты была права, сними с моей души тяжкий груз, прости, я не ведал, что творил, и ужасно раскаиваюсь». А ты знаешь, что за этим последует, Бакстер? Обвинения, аресты, судебные разбирательства и – тюремная камера, Бакстер. Тюрьма. Причем она распахнет двери не только для тебя, за решеткой окажутся и твои друзья.

Джой шумно выдохнул. Видно было, что Бакстер колеблется, Пора кончать эту пытку, хватит. Он продолжил:

– Ее стерва адвокат объяснила: в Пенсильвании срок давности по изнасилованию составляет двенадцать лет. Времени у них еще уйма. Зато у нас его почти нет. Одно неосторожное слово, одно дурацкое «прости» – и ты будешь размышлять о том, кто прав, кто виноват, уже не здесь, а на прогулке по тюремному двору.

Вскочив, Джой направился к парапету, смачно сплюнул в воды реки. Затем вернулся к скамье, но сесть не захотел. Бакстер слегка покачивал головой.

– Илейн распаляла похоть, Бакстер, и мы просто дали ей то, чего она требовала от всех. Этот момент ты почему-то упустил.

– Я должен поговорить с ней.

– Господи, нет же! Нет! Ты не приблизишься к Илейн ни на шаг, пока мы четверо – я, ты, Кайл и Алан – не обсудим сложившуюся ситуацию. Ты не захочешь поставить нас под удар.

– Тогда я для начала посоветуюсь с Кайлом. У него больше мозгов, чем у любого из нас.

– Не спорю, но сейчас Кайл перегружен работой. Тебе знакомо понятие «стресс»? Так это про него.

Джой попытался представить их беседу: Кайл вспоминает видеозапись, Бакстер черпает из своей пробудившейся памяти все новые детали. Встреча двух друзей закончится катастрофой.

– Поеду в Нью-Йорк, – сказал Бакстер.

– Не стоит.

– Почему? Я хочу повидаться с Кайлом.

– Ладно. Но если ты хочешь поговорить с Кайлом, тогда не забудь и об Алане. Пусть каждый выскажется перед тем, как ты ринешься в Скрэнтон, чтобы обрушить мир, в котором мы живем. Поверь мне, Бакстер: Илейн вышла на тропу войны, а ее вампирша-адвокат жаждет крови.

Они помолчали. Джой опустился на скамью, похлопал друга по колену.

– Ты не сделаешь этого, Бакстер, – произнес он, стараясь придать голосу максимальную убедительность.

Джоем двигал страх: что он скажет Блэр, которая сейчас на пятом месяце беременности? «Милая, мне тут позвонили, нужно подъехать в центр города. Я не совсем понял, речь шла о каком-то изнасиловании. Дело может оказаться серьезным, так что к ужину меня не жди. Говорят, репортеры уже там. Посмотришь новости на четвертом канале. Целую, моя девочка».

– Мне трудно судить о том, что тогда произошло, Джой, – тихо проговорил Бакстер, как бы извиняясь. – Знаю одно: я не должен был так поступать.

– Мой дядя, бывший алкоголик, тоже составлял список. Как-то раз он украл у отца ружье и продал его. А потом долго копил деньги, чтобы купить новое. Принес его домой, устроил сюрприз. Сцена была та еще, скажу тебе. Но, если не ошибаюсь, человек, вставший на путь исправления, не имеет права заглаживать собственную вину за счет других. Верно?

– Да.

– Вот тебе и ответ. Ты идешь к Илейн, молишь ее о прощении, а она вместе со своим адвокатом ополчается на меня, Кайла и Алана. Ты не сделаешь этого, Бакстер. Ты не захочешь утопить трех хороших парней.

– Если ты не совершил ничего противоправного, Джой, тебе ничто не грозит. Я обязан разобраться с собственными грехами, только и всего.

– Бред, полный бред. Ты сейчас в ясном уме, грудь полна душеспасительных мечтаний. Отлично, я горжусь тобой. Перед тобой вновь открылось будущее, так зачем посылать все к черту? Желаешь провести двадцать лет в тюрьме? Опомнись, Бакстер!

– Тогда как мне быть?

– Возвращайся в Рино – куда угодно, но уезжай подальше отсюда, – и выбрось прошлое из головы. Жизнь прекрасна! Наслаждайся ею и оставь нас в покое.

Мимо скамьи со смехом прошли двое полисменов. Джой выразительно посмотрел на болтавшиеся на их поясных ремнях наручники.

– Ты не сделаешь этого, – в третий раз сказал он. – Пусть пройдет время. Обратись к Богу, поговори со своим пастором.

– Уже.

– И что?

– Он посоветовал мне быть осторожным.

– Правильный совет. У тебя сейчас переходный период, старина. Понимаю, это трудно, нет никакой определенности. Но она придет. Лос-Анджелес далеко, тебе хватит воли удержаться от спиртного. Я действительно горжусь тобой, Бакстер. Но ты совершишь огромную ошибку, если начнешь действовать не подумав.

– Давай-ка пройдемся.

Бакстер медленно встал; друзья без слов зашагали по берегу, любуясь скользившими по воде яхтами.

– И все-таки мне нужно увидеть Кайла, – наконец сказал Бакстер.

За четыре с половиной месяца жизни в маленькой и довольно мрачной квартирке Кайл ни разу не принимал у себя гостей. Дейл Армстронг неоднократно намекала, что не прочь побывать в его жилище, однако потом отступилась. По словам Кайла, квартира представляла собой жалкую нору: почти без мебели и без горячей воды, зато с тараканами и голыми стенами. Макэвой уверял коллег, что подыскивает себе что-то поприличнее, но сколько времени может уделить юрист-новобранец поиску достойных его статуса апартаментов? Правда же была очень простой: жалкая нора позволяла избегать визитеров, разговоры с которыми неизбежно оказались бы записанными. Кайл не пытался найти скрытые микрофоны, он и так знал, что «жучки» в квартире есть. Наверняка имелись и камеры, а поскольку шантажисты до сих пор верили в простодушную наивность Макэвоя, его образ жизни напоминал отшельнический. Не реже раза в неделю квартиру кто-то посещал, однако званых гостей в ней никогда не было.