Цвет любви - Кэтрин Тейлор

Входит в меня, сначала медленно, затем все сильнее и быстрее. Когда он отпускает мои губы и я получаю возможность посмотреть на него, на лице его я вижу безумное выражение. Он словно пьян, не контролирует себя, резко входит в меня и стонет при каждом движении. Мне больно, но боль сладка, я наслаждаюсь тем, что он настолько несдержан, поддаюсь на каждое движение, насаживаясь все сильнее и сильнее.

— Трахни меня, — шепчу я ему на ухо, поскольку знаю, что во время секса ему нравится слышать грубые слова, и гортанное рычание вознаграждает меня.

Я знаю, что зрелище должно быть безумное: как Джонатан берет меня здесь, у мраморной стены, но я не смотрю на женщину, сосредотачиваясь на трепетании внутри себя, которое становится все сильнее и сильнее, и уже нет сил сдерживать его.

А потом Джонатан еще раз входит в меня, и я чувствую, как он вздрагивает и вскрикивает, освобождаясь. Его член вздрагивает внутри меня, я чувствую, как он кончает, и это подталкивает меня саму к настолько мощному оргазму, что кажется, будто я вот-вот упаду в обморок. Мои мышцы сжимаются вокруг него, словно я не хочу выпускать его, а он продолжает входить в меня тяжелыми толчками, изливаясь в мое лоно.

— Грейс, — с трудом переводит он дух, снова и снова вздрагивая, и, так как я чувствую интенсивность его кульминации, дрожь внутри меня тоже не спадает, окатывая меня все новыми и новыми волнами наслаждения.

Проходит немало времени, прежде чем мы успокаиваемся, но даже и после этого остаемся стоять у стены, прижимаясь друг к другу.

В какой-то момент Джонатан поднимает голову, смотрит на меня затуманенным взглядом. Похоже, ему тоже довольно трудно вернуться обратно в реальность, но глаза его сверкают.

— Это, — произносит он запыхавшимся голосом, — было очень развратно.

Он снова целует меня, и мое сердце трепещет, ведь он так редко делает это после секса. Он медленно выходит из меня, позволяя мне скользнуть вниз и встать на пол.

Ноги у меня словно резиновые, я устало опускаюсь на мягкий уголок, откидываюсь на подушки, удовлетворенно закрываю глаза и открываю снова, только почувствовав прикосновение чего-то теплого.

Джонатан сидит рядом со мной, вытирает меня теплым полотенцем. Я в растерянности, не понимаю, откуда оно взялось, но затем замечаю слугу в ливре, который как раз выходит из комнаты, что-то неся в руках. «Должно быть, это он принес», — думаю я, снова поражаясь незаметному и очень ненавязчивому сервису. «Интересно, каково работать в подобном месте?» — спрашиваю я себя, снова поправляя бюстгальтер, радуясь тому, что на мне маска. В ней довольно просто находиться здесь.

— Тебе нравится? — спрашивает Джонатан, и я не совсем понимаю, имеет ли он в виду полотенце или весь клуб в целом. Я киваю с улыбкой, забираю у него полотенце, сажусь ровно.

— Теперь моя очередь, — объявляю я, с наслаждением проводя теплым полотенцем по его спине, груди, а затем и животу, и на этот раз он не сопротивляется.

Он не отводит от меня взгляда, мы настолько заняты друг другом, что замечаем светловолосую женщину в кимоно только тогда, когда она оказывается напротив нашей ниши. Пара, которая еще недавно была на диване, исчезла, мы в комнате одни.

— Можно присесть к вам?

У нее очень приятный голос, она кажется очень ухоженной, вопрос ее звучит тихо и ненавязчиво, она присаживается, не дожидаясь ответа, на краешек уголка. С улыбкой кладет руку на грудь Джонатана, с восхищением проводит по ней.

Совершенно очевидно, что ее интересует только он, не я, поскольку она жадно скользит взглядом по его телу; убрав руку с его груди, она развязывает поясок кимоно. Под ним она оказывается совершенно обнаженной. Джонатан разглядывает ее, но не отвечает на ее прикосновения. Пока что.

— Мы хотели бы побыть одни.

Я произношу эти слова, не задумываясь, и, когда они оба оборачиваются ко мне, женщина выглядит удивленной, а у Джонатана в глазах непонятное выражение, я придвигаюсь немного ближе к нему, обнимаю рукой за плечи.

Только что, когда она сидела на противоположном конце комнаты, присутствие этой женщины возбуждало меня, теперь же она подошла слишком близко. Кроме того, мне не нравится то, что она прикасается к Джонатану. Даже очень. Поскольку ее желание совершенно очевидно. Он должен сделать с ней то, что делал со мной, я читаю по ее глазам, и мне невыносима даже мысль о том, что он действительно сделает это, а мне придется наблюдать.

Глаза женщины расширяются, очевидно, она не ожидала отказа, но молчит, смотрит только на Джонатана. На миг я опасаюсь, что он возразит мне, но он только пожимает плечами и молчит. Женщина разочарована, впрочем, уважает мое желание, поднимается и уходит.

Когда мы остаемся одни, Джонатан смотрит на меня, нахмурив лоб, затем наклоняется, поднимает свои штаны, протягивает мне трусики.

— Она тебе не понравилась?

Я качаю головой, радуясь, что он больше ничего не спрашивает о причинах, быстро натягиваю трусики, в то время как он медленно надевает штаны.

Я жалею, что эта женщина подошла. Мы были так близки, когда она нарушила очарование, и теперь оно улетучилось. Я чувствую, что Джонатан снова прячется за стену, которую я просто не могу пробить. Которую, возможно, мне не удастся пробить никогда, с грустью признаюсь я себе, и понимаю, что у меня есть проблема.

Сама женщина, в принципе, мне совершенно безразлична. Выглядела мило, не была отвратительной, дело не в этом. Я отослала бы прочь любую женщину, не только ее. Потому что в глубине души я не хочу делить Джонатана. Ни с кем.

Он встает, я наблюдаю, как он застегивает штаны. Что с ним такое? Почему он настаивает на том, что при сексе не должно быть никаких чувств? Неужели он действительно испытывает одинаковые ощущения, с кем бы ни спал — со мной ли или с этой женщиной? Неужели ему безразлично?

Джонатан замечает мой взгляд и улыбается, снова заставляя меня забыть о том, что нужно дышать. «Если бы только я не была так страшно влюблена в него», — вздохнув, думаю я, позволяя ему поднять себя с диванчика. На мне теперь только белье, мое платье забрал слуга в ливрее.

— Хочешь кимоно? — спрашивает Джонатан, я киваю, и он тянет за ленточку рядом с одной из полок, которую я замечаю только теперь. Практически сразу открывается дверь, и, словно слуга знал, что нам нужно, он приносит шелковый халат, выглядящий точно так же, как тот, что был на блондинке.

Джонатан берет его, помогает мне одеться.

— Идем, — говорит он, и я вздыхаю про себя, поскольку предпочла бы побыть с ним наедине. Однако делать нечего, иду за ним.

Я с любопытством оглядываю двери в по-прежнему пустом коридоре.

— А все комнаты обставлены так же, как библиотека?

Джонатан смотрит на меня непонимающим взглядом.

— Я имею в виду, обставлены так же, как в обычном доме? Этого… этого я почему-то не ожидала, — признаюсь я.