Неукротимое сердце - Бренда Джойс

Кэндис глубоко вздохнула. Если это и правда, этого мало, чтобы разрешить все проблемы.

— Все равно унизительно делить мужа с другой женщиной, даже если это чистая формальность. Так не поступают. — Ее глаза сверкнули. — У меня тоже есть гордость. Мне хочется пристукнуть их обоих.

Кочис рассмеялся:

— Таков обычай апачей. Но, что более важно, Сальваж покроет себя позором, если откажет в крове и пище женщине, которая ждет его ребенка. А будет ли он спать с ней потом или нет — дело десятое. Его долг заботиться о ней.

— А как апачи разводятся? Кочис насторожился.

— Зачем тебе это знать? Ты хочешь развестись с мужем?

— Возможно. Женщина имеет право развестись с мужем? Или только муж может сделать это?

— Жены редко разводятся с мужьями по той простой причине, что мужчин меньше. Пожалуй, мне не стоит рассказывать тебе, как это делается. Узнаешь об этом от своего мужа.

— Но ведь это известно любому апачи!

— Верно, но ты не принадлежишь к нашему племени. Кэндис поняла, что Кочис принял решение и никакие уговоры не заставят его передумать. Тем не менее ей стало легче. Теперь она верила, что Джек не спал с Дати после их свадьбы в лагере Шоцки, а значит, был верен ей. Не считая того времени, которое она провела с Кинкейдом. Но в этом Кэндис никогда бы не упрекнула его, хотя и была разочарована, что он так быстро нашел ей замену.

Может, у них еще есть надежда.

Только бы продержаться до конца войны — если она когда-нибудь закончится.

Вернувшись к вигваму, Кэндис застала там Джека. Он принес свежую дичь: опоссума и двух кроликов, которых Дати потрошила. Вид у него был не слишком довольный.

— Где это ты была? — поинтересовался он, пристально глядя на Кэндис.

— С Кочисом, — самодовольно сообщила она. Глаза Джека сузились.

— Не дразни меня, — предостерег он.

При мысли, что он ревнует, Кэндис пришла в восторг.

— Никто тебя не дразнит. Мы с Кочисом — друзья, — сказала она, пряча улыбку. — Мне нравится его общество. И потом, он честный человек.

Джек подошел ближе.

— Женам не полагается проводить время с посторонними мужчинами в отсутствие мужа.

— Женам апачей, — уточнила Кэндис. — На меня это не распространяется.

— Только посмей изменить мне, — пригрозил Джек.

Кэндис с трудом сдержала улыбку. Да он просто изнемогает от ревности! Так ему и надо. Не в силах устоять перед соблазном, она с невинным видом округлила глаза:

— Представляешь, Кочис хотел сделать меня третьей женой, когда мы встретились на перевале Апачи.

Ноздри Джека раздулись.

— Только через мой труп! С чего это тебе захотелось стать третьей женой? По-моему, ты и первой быть не желаешь!

— Я не собираюсь ни с кем делить своего мужа, — заявила Кэндис. — Не забывай об этом, Джек, если хочешь сохранить наш брак.

Он сразу же ухватился за ее слова.

— А, ты все-таки признаешь, что мы женаты. — Джек улыбнулся.

— Это не самое существенное из того, что я сказала.

— Я же говорил тебе, что был с Дати всего один раз и до тебя. Сколько можно повторять? — Он устремил на нее долгий взгляд. — Большинство женщин смотрят на это иначе. Они были бы рады, что муж предпочел их.

— Я не из большинства.

— Я это прекрасно понимаю. Послушай, Кэндис, хватит игр. И не вздумай кокетничать с Кочисом.

— Я не считаю это игрой! Меня насильно увезли, я ношу твоего ребенка и живу в стане врага — рядом с женщиной, беременной от тебя. Какие уж тут, к черту, игры!

Джек всеми силами старался сохранить самообладание.

— Раз уж мы коснулись этой темы, учти, что не я начал эту проклятую войну и, будь моя воля, давно бы ее прекратил. Единственное, что от тебя требуется, — это потерпеть. Возможно, если бы ты больше доверяла мне, все не казалось бы таким безнадежным.

Кэндис молчала. Если ему нужно ее доверие, пусть сначала заслужит его.

— Я надеюсь… нет, прошу тебя помочь по хозяйству. Работы невпроворот. Нужно готовить еду, сушить припасы, чинить одежду, выделывать шкуры. Дати приходится заботиться о четверых.

Кэндис хотела было возразить, но передумала. Все равно ей нечем заняться.

— Ладно, но я не собираюсь ничего делать вместе с ней. Просто скажи, что нужно.

— Что ж, и на том спасибо, — буркнул Джек.

Следующую неделю Кэндис занималась различными делами, в том числе перерабатывала цветы юкки, собранные Дати во время вылазки в лес. Бутоны юкки сушили и добавляли в травяной чай, чтобы подсластить его. Цветы вываривали с мясом и костями. Готовое блюдо частично съедали, а то, что оставалось, высушивали для длительного хранения.

В конце недели состоялась еще одна экспедиция, на сей раз за стеблями мескаля. Кэндис шла пешком вместе с женщинами. Их сопровождали несколько вооруженных мужчин верхом, среди которых был и Джек. Кэндис старалась держаться подальше от Дати. Другие женщины, хотя и не проявляли особого дружелюбия, не чурались ее, знаками указывая на нужные растения. Кэндис получила истинное удовольствие от прогулки. Она никогда не любила праздности и радовалась возможности заняться делом. Яркое солнце пригревало землю. Кэндис постоянно чувствовала на себе заботливый взгляд Джека. По его словам, на очереди был сбор ягод сумаха, соцветий акации и дикого лука, и Кэндис с нетерпением ждала следующей вылазки в лес.

Стебли мескаля обжаривали на костре или запекали в ямах — Дати предпочитала последний способ, — а потом высушивали на солнце, прежде чем убрать на зиму, смешав с соком мескаля. Это занятие напомнило Кэндис тот день, когда она помогала Луси заворачивать мескалевые хлебцы, и печаль наполнила ее душу. Состояние Луси не изменилось. Хозяйственные обязанности постоянно сводили вместе Кэндис и Дати. Хотя они по-прежнему не разговаривали, выяснилось, что ладить друг с другом не так уж сложно.

Ночью Кэндис спала вместе с Джеком на его скатке. Они словно бы заключили очередное соглашение, весьма деликатного свойства. Кэндис жаждала его прикосновений. Она была создана для любви, во всех значениях этого слова, и по ночам потребность в Джеке долго не давала ей заснуть. Он, однако, избегал занятий любовью. Собственно, даже не касался ее. И если Кэндис знала, что Джек обнимает ее, то только потому, что, проснувшись ночью, обнаруживала, что они крепко сжимают друг друга в объятиях. Но когда она просыпалась утром, Джека уже не было.

Кэндис так и не простила ему того, что он заставил ее жить в стойбище, да еще с Дати, но постепенно она смирилась с тем, чего не могла изменить — во всяком случае, на данном этапе.

Через десять дней после их прибытия в лагерь апачей умерла Луси.