Смертельные чары - Владимир Колычев

– Меня уже ничего в этой истории не удивляет.

– Я думаю, после того как меня возле дома на Герцена ударили, Зотов перебрался в охотничью усадьбу. И Катерину, возможно, с собой увез. Или Ольгина… И Валентина, возможно, там… Если ее еще не убили, – сквозь зубы процедил Федор.

– Что ж, поедем в усадьбу, – решительно произнес Снегов.

– Прямо сейчас и поедем.

– Вдвоем?

– А что ты предлагаешь?

– Людей надо взять.

– А если нет там никого? Если я ошибаюсь? Не хочу, чтобы Прямыхов надо мной посмеялся.

– Хочешь не хочешь, а без подкрепления нам никак нельзя. Дело серьезное…

– Боюсь, время потеряем.

– А ты не бойся.

Трудно было упрекнуть Снегова в глупости, и сейчас он делал все правильно. Только Федор вскоре пожалел о том, что согласился с ним.

Тучи набежали, ветер поднялся, мелкие капли с них срывает. Деревья в лесу качаются, шелестят – будто ругаются. А может, они предупреждают об опасности?

Дом в лесу обнесен забором из колючей проволоки. Но это не препятствие: в багажнике машины нашлись кусачки. Одна стальная нитка перекушена, другая, вот и проход свободен.

Большой дом, бревенчатый, с пристройками, с конюшней для охотничьих лошадей. Ставни открыты, за окнами пугающая темнота – может, за ними уже кто-то заряжает ружье. Но тихо все. Только раскрытая дверь клозета на ветру поскрипывает.

Снегов убил два часа на то, чтобы собрать группу захвата. Но неужели он старался зря? Неужели в доме никого нет?

Косогоров осторожно взялся за ручку двери, дернул ее на себя. Судя по удивленному выражению, которое приняло его лицо, он не ожидал, что дверь открыта. Но вслед за удивлением появилась насмешка. Будь здесь преступники, они бы не оставили дверь открытой. Значит, облажался Федор Старостин, в очередной раз облажался.

В доме действительно никого не было. Снегов разочарованно посмотрел на Федора, но тот удивленно повел бровью. Не все так просто, если дверь открыта. Будь усадьба необитаемой, ее бы держали на замке. Да и не похож дом на заброшенный. Печка еще теплая, хлеб на столе не успел заветриться и зачерстветь. А еще откуда-то со двора донесся голос – кто-то кого-то нашел.

И действительно, в сарае с вольерами для охотничьих псов кто-то из оперов нашел людей. В одном вольере, связанная скотчем по рукам и ногам, с кляпом во рту лежала Катерина. В соседнем – томился Ольгин. И Валентина тоже здесь. Губа у нее распухшая, синяк под глазом, одежда грязная, местами рваная, но все-таки живая она. Хотя и голодная. Как вскоре выяснилось, их всех здесь морили голодом. И это было не столько издевательством, сколько способом убийства…

И способ этот выбрал Зотов. Только его здесь не было. Он покинул усадьбу каких-то пару часов назад. Вместе со своими родственниками – Костей и Женей…

Миша прятал глаза. Федор еще ни о чем его не спрашивал, а он уже виновато уводил взгляд в сторону.

– Ты знал, кто подбросил мне заточку? – спросил Старостин.

– Догадывался.

– И кто это сделал?

– Женя.

– Зотова?

Времени у Федора было много. Целая ночь.

Всех пленников Зотова отправили в больницу. Хорошо, что связаны они были только скотчем. Катерина почти неделю в заточении провела, Ольгин и Валентина чуть меньше, но за это время у всех у троих случилась бы гангрена, будь они связаны веревкой. А скотч вены им не пережимал, кровь исправно поступала в конечности. Зато голод их всех истощил. Да и нервный срыв – дело серьезное.

Но и Федора вернули в больницу и поместили в одну палату с Ольгиным. Он здесь и пациент, и надсмотрщик.

– Ну вот, вы сами все знаете…

– Знаю. Но не все. Знаю, что ты с Зотовой встречался. Знаю, что баба она пропащая.

– Пропащая, – вздохнул Миша. – Но красивая.

– Зотова тебе сказала, что заточку мне подбросила, или сам догадался?

– Сам… Я ее в деревне встретил… Поехал к ней в город, мне сказали, что ее нет, я вернулся в Подречную, смотрю, она идет. Я, конечно, удивился, спрашиваю, что ты здесь делаешь, а она улыбается… К тебе, говорит, приезжала… На чем, спрашиваю, приезжала? На автобусе, говорит. Ну, я же не дурак, вижу, что врет… Да и не приходила она ко мне. Я у мамы спросил, она сказала, что не приходила…

– Когда это было?

– В ту ночь, когда Шадрина убили…

– Почему мне ничего не сказал?

– Так я не знал точно, что это она вам туфли и заточку подбросила…

– Но догадывался.

– Догадывался. Штанина у нее одна была мокрая и кроссовка. А когда я ее домой вез, она ко мне прижималась и всем телом дрожала. Это не от холода дрожь была. И не от возбуждения. Это от нервов. Переживала она очень. Только я тогда ничего не понял. А когда Шадрина убили, доходить стало…

– Что-то ты недоговариваешь, Миша.

– Женька сама со мной познакомилась.

– Где?

– Ну, я из участка выходил, а она ко мне подошла, спросила, где улица Совхозная. Я сказал, что это в поселок надо ехать. Ну, подвез ее… Она ко мне прижалась, возбудилась, давай руками… Мы до поселка так и не доехали, прямо у реки там, в траве… Потом до меня стало доходить, что неспроста все это. Ей нужно было знать, как у нас там дела движутся. Я ей еще про оборотня рассказывал, ну, была же такая версия… Когда Шадрина убили, я спросил ее, почему она так поздно гуляет? Оборотня, спрашиваю, не боишься, а она засмеялась. Вроде бы весело засмеялась, а глазки в сторону…

– Это все?

– Нет, еще был момент. Мы с ней в Замятске были, ну, обнимались, все такое, а у нее телефон зазвонил. Там у нее громкость большая была, и я голос человека услышал, ну, который звонил. Это Зотова был голос. Ну, Юрия Ивановича. Он у нас в гостях бывал, я его голос знаю. Он сказал Женьке, чтобы она к нему срочно ехала. Она домой меня отправлять стала. Я говорю, давай отвезу, а она – нет, не надо… А мы же рассматривали версию с Зотовым. Он вроде бы в Москве был. А оказалось, что не там, а в Замятске… И еще Женька говорила, что в Подречной у нее никого нет. А ведь Зотов ее родственник… В общем, собрал я эту мозаику и понял, что здесь что-то нечисто. А тут сказали, что дом ваш надо обыскать… Я когда штырь нашел, понял, что вас подставить хотят…

– Мне почему не сказал?

– Да сам хотел разобраться… А потом вы на Колоколова вышли, я подумал, что, может, он это все замутил… Ведь это он мог убить Голикова.

– А ты не знаешь, кто его убил?

– Нет… Я хотел узнать, кто Шадрина убил. Поехал к Женьке, стал задавать ей наводящие вопросы. Ну, и про Зотова спросил. Она засмеялась, мол, что я глупости говорю. Потом сказала, что у нее хата свободная есть. Мы поехали, а там Зотовы. И один Зотов, и другой. Они меня скрутили, в подвал сунули. А там уже Катерина была… Мы с ней в одной комнате лежали. Прямо на холодном полу. Даже поговорить с ней не могли. Так, смотрели друг на друга, мычали… Они нам жрать не давали. И воды не давали. Сами, говорят, подохнете…