Кубатура сферы - Сергей Слюсаренко

— Это оно? — тихо прошептала Клава.

— Да, оно. И я, кажется, догадываюсь, что будет дальше, — сказал Вадим. — Всем сидеть за машиной, хоть какое-то прикрытие. Гера, приготовь пневматичку.

Не отрывая взгляда от окон, в которых хорошо различались засевшие там вооруженные люди, Вадим осторожно переместился за левое крыло «Патриота».

Герман даже не пытался понять, что задумал командир, осторожно, стараясь не подставиться под огонь, достал из багажника пневматический метатель транквилизатора — устройство, похожее на винтовку, но с толстым стволом, заряжаемое шприцем со снотворным.

— Есть.

— Держи наготове, — приказал Вадим.

В здании шло побоище. Зверь, легко передвигаясь по ненавистным помещениям, одного за другим отлавливал десантников. Военные забыли о цели миссии, у них сейчас были другие заботы. Выжить, выжить в драке с неизвестным врагом. А враг был страшен — не только своей ловкостью и силой, но и тем, что никто не мог понять — кто он. Нападавший двигался как тень. Он то влетал черным комом в дверь, не реагируя на сумбурную стрельбу, то выпадал сверху. Очередная жертва даже не успевала понять, откуда взялось чудовище. Зверь ломал оружие, сгибая стволы винтовок M16, как будто это были соломинки для коктейля. Отталкиваясь задними конечностями от стен, вылетал прочь от агонизирующей жертвы и так же безошибочно находил следующую. Капитан Штампе, командир группы, продержался дольше всех. Как только он услышал предсмертный крик Райана, подсознание шепнуло ему, что, возможно, не все пройдет так гладко, как должно было быть. Штампе привык, что нападают он и его люди, а тут, похоже, совсем наоборот. Ловко, словно чемпион по паркуру, он вылетел через балкон последнего этажа на крышу здания. Там, устроившись за кирпичным блоком вентиляционной системы, он залег, взяв в прицел выход на крышу. Штампе знал, что нападавший обязательно будет идти до конца. Что-то ему подсказывало, что живым из этой бойни выйдет только один. Впрочем, капитан бывал и не в таких переделках, и до сих пор в схватках один на один ему везло. Легкий ветерок чуть качал прилипший к крыше желтый кленовый лист. Вдруг Штампе пришла в голову совершенно глупая мысль, что вот этот листок, вот эта облезлая, покрытая архаичным рубероидом крыша — это, может быть, последнее, что будет в его жизни. Что уже никогда не будет пива в биргартене, недалеко от его дома в Брауншвейге, что никогда он не будет кормить золотых рыбок в своем пруду, и даже тсанта, мертвая голова, добытая в Амазонии, которую он повесил у себя над столом, не будет пялиться на него своими мертвыми закрытыми глазами.

«Зачем я согласился лезть в эту задницу? — подумал капитан. — Почему я не?…»

Додумать Штампе помешал странный звук, раздавшийся за спиной. Он осторожно оглянулся. Из-за самого края крыши, не мигая, на него смотрели. Угловатая голова с развевающейся длинной шерстью, даже не шерстью, а гривой, с внимательными и спокойными, словно человеческими глазами. Зверь, держась за срез крыши двумя лапами, спокойно висел по ту сторону и смотрел на Штампе. Капитан осторожно, стараясь не вспугнуть монстра, вытащил из кобуры пистолет. Штампе доверял своему «кольту» сорок пятого калибра и не раз применял его в затруднительных ситуациях. Зверь смотрел на его движения с любопытством и заинтересованно.

Штампе резко бросил свое тело назад, меняя позицию, и прижался спиной к кирпичному вентиляционному каналу. Спокойствие зверя бесило десантника, он, прошедший ад и то, что бывает еще глубже, впервые в жизни боялся. Пистолет ходил ходуном в руках. Но в какой-то момент профессионализм сработал, и Штампе вмиг успокоился. Страх ушел, осталось безразличие. Целясь зверю между глаз, он спустил курок. Но зверь в последний момент отвел свою башку в сторону, и пуля просвистела мимо. Второй и третий выстрелы вообще улетели в пустое пространство — зверь исчез. Штампе сидел под защитой стены, приготовившись к нападению. Он успел перевести в удобное положение свою винтовку и ждал. Ждать пришлось недолго. Быстро, как удар змеи, сверху опустилась лапа и выхватила из рук пистолет, чуть не оторвав палец, лежащий на спусковом крючке. Штампе не успел пошевелиться, а зверь уже стоял одной лапой на винтовке, лишив капитана оружия.

Но у капитана был еще один шанс. Как берсеркер в боевом безумии, он выхватил оружие последней надежды, десантный, со страшными зазубринами на лезвии, нож. Стараясь сбить зверя с толку, Штампе начал играть ножом, вертя им так, словно нож исполнял танец смерти. На морде зверя вдруг явственно проявилось любопытство. Словно все происходящее забавляло его. Штампе не выдержал и нанес удар, резко выбросив вперед руку в прямом хвате. Легированная сталь лезвия, гадко скрипнув, скользнула по панцирю на груди и не причинила зверю никакого вреда, а казалось, только раззадорила. Шаркнув лапой, зверь отбросил автомат в сторону. Жалобно лязгнув по жести на краю крыши, оружие улетело в никуда. А зверь, налюбовавшись экзерсисами Штампе, спокойно забрал нож у десантника. Просто так, поднес лапу к лезвию и забрал. Штампе не мог понять, то ли это гипноз, то ли реакция этого монстра была настолько лучше его собственной.

Зверь, не обращая внимания на Штампе, изучал холодное оружие. И точно так же, как Штампе только что, стал вертеть нож, выделывая невероятные экзерсисы, словно соревнуясь с человеком, кто ловчее. Он вертел лезвие в лапе, которая не была предназначена для этого, слишком большой и сильной она была. Капитан, глядя на эту безумную картину, решился на еще более отчаянный поступок. Он стал, пятясь, не спуская глаз со зверя, отступать к выходу с крыши. Каждый шаг ему казался последним, он был уверен, что чудовище сейчас бросит развлекаться и спокойно оторвет голову ему, последнему из живых. Зверь в какой-то момент перевел взгляд с ножа на отступающего немца, но, не заинтересовавшись им, продолжил изучать оружие.

Штампе, воодушевленный неожиданным шансом, отступал. До спасительного люка оставалось полметра, и казалось, уже ничто не помешает спастись. Но тут капитан опять увидел этот дурацкий кленовый листок. Он все так же подрагивал на легком ветру, но вдруг, словно вырванный ударом, оторвался от рубероида, раскрученный непонятной силой, и разлетелся тысячей ошметков. А на месте листка стала зарождаться и вспухать «воронка», сначала просто как легкое колебание воздуха. Потом, внезапно устремившись вверх столбом торнадо, она начала вовлекать в себя все и вся. Через мгновение Штампе, затянутый в круговерть пространства, уже разлетелся миллионом кровавых капелек вперемешку с обломками кирпича, металла, обрывками перьев случайной вороны. И совершенно нетронутый, рядом с «воронкой» стоял зверь — непоколебимый и безразличный. «Воронка», словно понимая, что зверь свой, обходила его стороной, не трогая и не обижая. Только грива на голове развевалась в энергетических потоках.

Вой «воронки» и рев зверя слились в один страшный вопль, пронесшийся по Зоне и долетевший вниз, до самых Киевских холмов. Долго еще потом больные в киевских психиатрических больницах, разбуженные этим воплем, боялись полнолуния. Долго еще пытались все врачи Киева привести в чувство главного пациента, прятавшегося от народного возмездия в больничных палатах. Дикий вой вывел этого пациента из равновесия, и он, преумножив свои страдания, забился в страшной агонии, словно его настигла кара за содеянное. Но даже смерть не принесла ему облегчения. Долго еще птицы боялись лететь через Днепр, помня, как, пронесшись над водами, этот вопль положил на осенние волны Днепра тысячи крылатых созданий, умерших от ужаса осеннего полнолуния. Зверь и стихия Зоны боролись с миром, а может, и не боролись, а звали мир на помощь. На помощь Зоне, рождающейся опять в страшных муках, перекраивавшей пространство и время на новый лад, порождая новый мир с новыми правилами и новыми законами, с новыми героями и новыми врагами.