Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево - Олег Рой

— А то что? Ну что ты мне сделаешь? — Алике и впрямь стало даже смешно. — Знаешь что, Катя… Уймись. Забуду я Артема или нет — это не твое дело, но отбивать его у тебя я не буду, можешь успокоиться. Если он тебя выбрал, значит, что-то в тебе нашел, хотя я и не понимаю что. Честно говоря, мне его просто жаль. Я же вижу, что ты его не любишь!

— Ой, слова-то какие! — захихикала Катя и отхлебнула пива из бутылки. — Любовь-морковь… Ну да, если хочешь знать, я давно уже выросла из таких розовых сопелек. Я хочу свою жизнь устроить, поняла? И мужика найти, который бы мне ее обеспечивал. Потому я Темочку-то и не бросила, когда в Казань уехала, а про запас держала. Понимала, что он перс-пек-тив-ный. Хотя у меня там тоже вариантики были зашибись, я тебе скажу. Но теперь, когда он из Москвы предложение получил, хрен я его от себя отпущу. Там он не с местными дрищами будет играть, а в настоящей команде, в высшей лиге. Нормальные баблосики будет заколачивать! А потом, глядишь, и в сборную перейдет, его тренер говорит, что это реально. Вот уж я тогда заживу! И ты не смей…

— Девчонки, да вы что, охренели совсем? — послышался тут возмущенный голос, и в аппаратную вбежала буфетчица Даша. — У вас же трансляция включена, вашу разборку по всему ледовому дворцу слышно. Прекратите сейчас же!

Ошеломленная Алика посмотрела сначала на пульт, где действительно горели какие-то лампочки (очевидно, она нажала кнопку, когда упала на стол), а потом в панорамное окно, на поле, где в изумлении застыли прекратившие тренировку хоккеисты. Да, жизнь, порой довольно странная штука; иногда случается то, чего совершенно невозможно ни ожидать, ни предугадать…

Катя тоже оглянулась на окно и переменилась в лице.

— Ах ты, сука! — заорала она, наплевав на динамики и на то, что ее сейчас слышит весь ледовый дворец. — Ты нарочно ее включила!

И бросилась к Алике, замахнувшись бутылкой.

* * *

На следующее утро Алика проснулась от того, что кто-то осторожно прикоснулся к ее руке.

— Проснись, детка, пора температуру мерить, — ласково проговорила медсестра.

Без особой охоты Алика приоткрыла один глаз. Другой глаз заплыл и не открывался, так что Алика боялась даже думать, как выглядит та половина ее лица, на которую частично пришелся удар бутылкой. Хорошо еще, что отделалась она относительно легко: гематомой и небольшим сотрясением мозга. Вчера Алике сделали рентген и томографию, после чего лечащий врач успокоил ее перепуганных родных, заявив, что никаких поводов для тревоги нет.

— Через несколько дней будет как новенькая, — сказал он. — Как только опухоль спадет, можно будет выписывать.

После этого вся семья немного угомонилась. Хотя, конечно, в первый момент паника поднялась страшная. Что произошло сразу после удара бутылкой, Алика не помнила, но когда пришла в себя, ей рассказали во всех подробностях, что буфетчица Даша сразу вызвала полицию и неотложку, Леся на машине «Скорой помощи» поехала с Аликой в больницу, а Артем взял на себя самое трудное: поехал к Кореням и рассказал о случившемся.

И разумеется, как только дома узнали новость, в больницу примчалась вся семья, включая Ивана и деда Игната, разве что без Лены, которая еще не вернулась из Саранска. Мама, бабушка, тетя Оля, Наташа и Леся провели с Аликой весь день, ухаживая за ней так заботливо, точно она по меньшей мере осталась инвалидом. Хотя на самом деле состояние Алики уже через несколько часов стабилизировалось настолько, что врач разрешил полицейскому поговорить с ней и записать показания. И Алика, которая на тот момент уже прекрасно все соображала, категорически отказалась писать на Катю заявление в полицию.

— Она, конечно, дура и стерва, — объяснила Алика родным. — Но я не хочу портить жизнь даже ей, не говоря уже об Иване. Вот уж кто-кто, а он точно этого не заслужил. Он не виноват, что у него такая дочь. А если будет следствие, то все начнут на него пальцами показывать…

После этого родные изумленно переглянулись, но спорить с Аликой никто не стал. Разве что дядя Володя попытался что-то возразить, но не слишком настойчиво, скорее для порядка. На самом-то деле, как отлично понимала Алика, он тоже очень рад был ее решению, поскольку оказался в сложном положении: с одной стороны — родная племянница, а с другой — дочь лучшего друга. «Труднее, наверное, только маме, — с сочувствием подумала Алика. — И так у них с Иваном все не слава богу. А тут еще эта история…»

Атяшевская больница производила хорошее впечатление: светлая, чистая, недавно отремонтированная, с современным оборудованием. Разговорчивая медсестра охотно поведала Алике, что и ремонт, и оборудование — это во многом заслуга ее бабушки. Так что не было ничего удивительного в том, что к внучке Татьяны Сергеевны Корень в больнице отнеслись почти как к особе королевской крови, выделили отдельную лучшую палату, сдували с нее пылинки и чуть ли не исполняли все желания.

После завтрака, утренних процедур и врачебного обхода снова заглянула медсестра и с улыбкой доложила:

— К тебе посетитель.

Алика не сомневалась, что пришел кто-то из родных, но когда дверь отворилась, то на пороге, к ее величайшему удивлению, показался Артем, в белом халате, накинутом поверх футболки, и с цветным пакетом в руках. Алика даже ойкнула от неожиданности.

— Не смотри на меня! — попросила она, отворачиваясь и кривясь при этом от боли; ей не хотелось, чтобы Артем видел ее такой. — Я сейчас, наверно, очень страшная…

— Нет, ничего. — Артем совершенно не умел лукавить и жутко стеснялся, делая комплименты. В этом было нечто поразительно трогательное. — Скоро опухоль спадет, и ты опять будешь красавицей.

— Да ладно тебе, — смутилась Алика.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, опускаясь на стул напротив кровати.

— Да сегодня уже лучше, спасибо… — пробормотала Алика. Она попыталась улыбнуться, хотя ей было больно. Она даже почувствовала выступившую в уголке губы кровь. Но все равно улыбнулась.

— Я тебе фруктов принес. — Артем аккуратно пристроил пакет на тумбочку. — Персики, апельсины и бананы.

— Спасибо, — вежливо ответила Алика. Она понятия не имела, что говорить и как вести себя с ним. Зачем он пришел? Извиниться за свою девушку? Что он теперь думает о своей Кате? А о ней, об Алике, что думает после того, как их с Катей разговор о нем прозвучал через динамики на весь ледовый дворец? Наверняка она, Алика, в пылу ссоры сболтнула что-то лишнее и этим сделала все еще хуже… Хотя хуже уже было некуда.

— Там, в коридоре, твои ждут, — отвлек ее от мыслей и сомнений Артем. — И мама, и бабушка, и Наташка… Но я попросил, чтобы они меня первым к тебе пустили. Хотел поговорить с тобой.

«О чем?» — чуть не вырвалось у Алики. Но она впервые в жизни решила не задавать вопросов и не форсировать события, дать Артему самому начать разговор. В наше время теория, что женщина должна делать первый шаг, возведена едва ли не в культ, а стоило бы иногда и подумать, как оценивают мужчины такую первошагающую женщину. Возможно, как излишне легко доступную? Не в этом ли секрет современной мужской нерешительности? Может, вместо того чтобы самой бежать мужчине навстречу, иногда все-таки следует подождать?