Букет кактусов - Лариса Уварова

«Неужто стареешь, друг Вано? А может, еще хуже, может, ты влюбился, старик?..»

Но это еще смешнее, чем единоборство с двумя охранниками! Он – и вдруг влюбился! Это через двенадцать-то лет одинокой, холостяцкой, распутной жизни с чужими женами, гулящими девками и пьяными загулами?! Пока еще медленного, но верного продвижения к концу, который его ждет, по всей видимости, гораздо раньше календарной старости...

Бородач испугался, что охранник услышит скрежет его зубов, так некстати сегодня нахлынули на него воспоминания.

Двенадцать лет... Уже двенадцать, как погибли Шурочка и их еще не родившийся ребенок. Ее сбил лихач на Плехановской. Никто из очевидцев не запомнил ни номер, ни марку скрывшейся машины.

Некоторое оживление за спиной отвлекло Станислава Сергеевича от его невеселых мыслей. Кто-то вызывал начальника охраны по рации! Это могло не означать ничего, но могло и означать самое скверное. Душа Вано – позабыв, видимо, что она давно мертва, – опять предательски дрогнула. Впрочем, быть может, то была и не душа вовсе, а естественная реакция профессионала – только и всего.

Запястье с часами, слава Богу, находилось у него прямо перед глазами. Так что детективу, который продолжал как ни в чем не бывало копаться в «сердце» сигнализационной системы крохотным «скальпелем», не пришлось делать лишних движений, чтоб убедиться: призыв о помощи ему не шлют. Это во-первых, а во-вторых – время, отведенное его сообщникам на работу, вышло полторы минуты назад. Значит, как раз сейчас они могут выбираться из осветительной, или уже спускаются с балкона по раздвижной лестнице, или...

– Че?.. – Несколько секунд Леха напряженно слушал доклад напарника. – Это ты меня спрашиваешь, в натуре?.. Так сходи посмотри... Снаружи все чисто? Ну и лады... Не, я тут в подвале застрял... «Че-че» – ремонтирует! Давай, Санек, сгоняй погляди. Я остаюсь на связи, доложишь.

Хохряков с чувством выругался. Ну и денек! Наверное, он его окончательно доконает.

А в это самое время парочка «туристов», которую бородатый ремонтник так часто поминал последние двадцать минут в своих отнюдь не святых молитвах, еще и не думала спускаться ни по какой лестнице. Александра и ее напарник застыли в позе столбов в крошечной захламленной каморке между вторым этажом и чердаком, которая располагалась над огромной гостиной, сбоку.

Глядя друг на друга блестящими от ужаса глазами, заговорщики ждали неминуемой расплаты за Данькину неловкость. И надо ж ему было наткнуться на этот чертов штатив, когда они уже все подготовили и двинулись к выходу!

«Это еще счастье, что он не подфутболил нашу бомбочку, не то сразу можно было бы идти сдаваться!» – в смятении думала девушка. «Бомбочка» была вовсе и не бомба, а так – хлопушка с часовым механизмом и запахом сигаретного дыма. Навредить она могла разве что мухе, и тем не менее в скрупулезно разработанном плане операции ей отводилась наиважнейшая роль.

Расплата не заставила себя ждать. Внизу, в гостиной, заскрипели тяжелые шаги охранника, приглушенные толстым ковром. Саше показалось даже, что она слышит его сопение... Но это, конечно, сопел Кулик, а не охранник.

– Может, он сюда не пойдет? – скорее угадала, чем услышала Александра.

Вместо ответа она только махнула рукой и прислушалась. Охотник медленно обошел просторную гостиную – очевидно, заглядывая за каждую штору, под каждую банкетку, – и шаги его заглохли за порогом. Александра не разделяла Данькиного оптимизма по поводу дальнейших действий этого парня, а потому не собиралась медлить ни секунды. Не обращая внимания на отчаянную жестикуляцию напарника, она на цыпочках кинулась к двери.

По воле проектировщиков – а может быть, и самого хозяина – коттедж Мыздеева имел довольно причудливое внутреннее устройство. Бригада мстителей потратила не один час на изучение плана, с большим трудом раздобытого Стасом, и теперь вся троица ориентировалась в громадном особняке прокурора не хуже, чем в собственных малометражных квартирках. Чтобы из гостиной попасть на маленькую лестницу, ведущую к так называемой осветительной, охранник должен был сначала выйти на площадку парадной лестницы, а затем пройти метров двадцать по застекленной галерее в заднюю, «рабочую» часть дома – мимо той самой балконной двери, через которую наша парочка полчаса назад беспрепятственно проникла внутрь. У Саши Александровой было примерно полминуты на то, чтобы выскользнуть из укрытия, осторожно положить поперек лестницы одну из дюжины хорошо обструганных жердин, что стояли прислоненные к стене за дверью, и так же скоренько вернуться в темный чулан.

Этому типу надо показать, что здесь упало, грохнув на весь дом. А пока он находился внизу, прямо под ними, двигаться с места было слишком опасно. Охранник увидит свалившуюся жердину и не станет дальше искать причину. Может быть, не станет...

Им оставалось только надеяться на это, потому что дверь чуланчика, увы, даже не запиралась! Примитивный английский замок в ней имелся, но он был сломан. Так что весь Александрин опыт обращения с отмычками, который она активно приобретала последние недели под руководством Вано, оказался здесь бесполезным.

Девушка едва успела нырнуть в их жалкое убежище и прикрыть за собой дверь, как тяжелые башмаки охранника замерли у выхода из галереи. В этом месте она заканчивалась своеобразным аппендиксом, несколько ступенек полукругом загибались к дверце осветительной. Тупик. Бежать некуда...

«Брось, Александра. О каком „бежать“ может быть речь, если на нас нарвется вооруженный амбал? Вряд ли этого парня проймешь твоим знаменитым ударом в брюхо! Это еще может сгодиться для интеллигента-очкарика, но здесь... Как жаль, что в женской тюряге не обучают всяким приемчикам самообороны.

Все это промелькнуло в ее лихорадочно работающем мозгу в короткие доли секунды, пока Сашины глаза вновь привыкали к темноте. Тогда она бесшумно проскользнула за какой-то ящик и сложилась там втрое. Тусклое поблескиванье линз выдало ей местопребывание интеллигента-очкарика, казалось, бедняга перестал даже дышать.

Они услышали, как Санек негромко выругался, водружая на место «упавшую» дубину. Потом он вызвал напарника по рации и доложил, что наверху свалился один из плинтусов для чердака, которые какой-то козел приставил к стенке. У Александры отлегло от сердца. Но уже в следующую минуту она поняла, что рано обрадовалась.

По-видимому, Хохряков отдал подчиненному приказ перетащить стройматериал в чуланчик, чтоб впредь не создавать прецедента. И минуту-другую, пока Санек пытался добром объяснить своему шефу, почему он не хочет этого делать, двое в чулане болтались на волоске надежды над пропастью отчаяния. Потом судьба смилостивилась. Наплевав на всякую субординацию, охранник выдал в эфир такую кучерявую тираду, что, несмотря на серьезность момента, невольные слушатели едва не обнаружили себя хохотом. Из всего сказанного более-менее переводилось на литературный русский лишь то, что он, Санек, не грузчик и что Леха сплошь да рядом превышает свои полномочия.

Вслед за тем шаги загрохотали по лесенке вниз и – все более отдаляясь – по галерее вокруг дома.