Гений страшной красоты - Дарья Донцова

– Все равно я его прокляну! – торжественно пообещала Надя. – Он виноват!

– Ой, не надо… – всерьез испугался Егор. – Мне не нравятся всякие заклинания…

– Чтоб тебе, гадина… – начала Коровина.

– Стоп! – резко произнесла я. – Этот человек не Егор. Вернее, Егор, но не сын Майи и Валерия Федоровых. Другой человек.

Надежда замерла с полуоткрытым ртом, Николай вытаращил глаза, Агния почему-то засмеялась. Галина сидела тихо-тихо, наверное, радовалась, что более не является объектом всеобщего внимания.

– Круто, – выдохнул Антон. – Лена не Лена, Егор не Егор, Николай не врач…

– Боюсь, тебя ожидают новые, еще более удивительные открытия, – вздохнула я, – Эстер!

– А? – вздрогнула экономка.

– Не вижу удивления на твоем лице, – сказала я. – У меня вопрос: каким образом пластмассовый пистолет, которым чрезвычайно дорожил Егор, оказался в мешке с человеческими костями?

– Ой, мама! – взвизгнула Агния.

– Угарно… – прошептала Яна. Девочка явно была поражена.

– Какой мешок? – удивленным голосом поинтересовалась экономка. – Нет его. И не было.

– Мусорный, – уточнила я, – черный, набитый опавшими листьями.

Эстер посерела, навалилась грудью на стол и прошептала:

– В ум не возьму, о чем ты! Нет пакета.

– Думаете, его из поселка на свалку увезли? – осведомился Егор. – Мы с Дарьей так и прикинули, что домработница не захочет еще раз на останки несчастного мальчика полюбоваться, не полезет внутрь, и не ошиблись. Извините, Эстер, но вы унесли на рассвете к дороге мешок с одной травой, а я, кстати, вас на камеру снял. Кости уже в лаборатории. Зубы отлично сохранились, и довольно скоро эксперт подтвердит, что останки принадлежат несчастному Егору Федорову. Зачем вы его убили?

– Охренеть! – ахнула Яна.

– Умираю от мигрени, – засуетилась Лидия Сергеевна, – пойду лягу.

Егор встал, быстро повернул ключ в двери столовой, спрятал его в карман и объявил:

– Все сидят здесь!

– Ты кто? – разозлился Николай. – По какому праву тут раскомандовался?

– Мальчик погиб в беседке? – продолжала я задавать вопросы по существу. – Поэтому она внезапно сгорела? А Лидия не пустила на участок пожарных, испугавшись, что они заподозрят неладное? Почему же вы не бросили труп в огонь?

– Мамочки! – перекрестилась Надя. – Лидка, ты тоже участвовала?

– Не знаю ничего, – забормотала Бархатова, – меня тошнит, пустите в туалет.

– Блюй на пол, – схамил Николай.

Я проигнорировала грубость шарлатана.

– Мать Федорова на следующий день после исчезновения сына примчалась к Бархатовым с вопросом, не ночевал ли у них мальчик, но Лидия отказалась выйти к Майе. Почему?

– Не знаю ничего, – стандартно отреагировала жена академика, – мигрень в голове бушует.

– Побоялась она, – вдруг заговорила Эстер, – что выдаст себя, если в глаза Майе посмотрит. Федорова была грязнуля, плохая хозяйка, безалаберная баба, нарожала детей и не особо за ними смотрела, но ребят любила и исчезновение Егора очень переживала.

– Лида убила мальчика? – ошарашенно спросила Агния. – За что?

– Несчастный случай вышел, – грустно сказала Эстер. – Я на кухне колготилась, Андрей Валентинович куда-то уехал, Соня запертая сидела. Семнадцатое сентября было. У хозяйки мигрень началась, в комнате душно, постелила я ей в беседке на раскладушке, и Лидия Сергеевна уснула…

Экономка вернулась в дом. Вдруг влетает Егор, как обычно, с воплем:

– Где Юра?

– Твой друг в больнице, а ты уходи, – резко ответила Эстер.

Федоров не смутился:

– А где тетя Лида?

Экономка не знала, как отделаться от назойливого мальчишки.

– Отдыхает в беседке. Ступай отсюда, не беспокой людей.

Егор умчался. А минут через пятнадцать на пороге кухни возникла хозяйка. Эстер обомлела: у Лидии был такой вид, словно она сейчас рухнет в обморок. Вдобавок у нее руки и платье оказались в крови.

– Эста, пошли… – пролепетала жена академика.

Прислуга бросилась к Бархатовой.

– Вы упали? Поранились? Надо «Скорую» вызвать!

– Нет, нет, я цела, – судорожно произнесла Лидия Сергеевна. – Только там… в беседке…

Эстер поспешила в сад, вошла в маленький павильончик и с трудом удержалась на ногах. На полу в луже крови лежал Егор, алые пятна покрывали и стены, и потолок домика. С первого взгляда было ясно – мальчик мертв.

– Эсточка, – прошептала Бархатова, – надо скорей тут прибрать, пока Андрюши нет.

– Лидия Сергеевна, невозможно кровь с побелки и досок смыть, – пробормотала Эстер, – циклевать придется, потолок заново перекрывать. И… и – что с мальчиком делать? Может, вызвать «Скорую»?

– Нет, нет, никаких врачей! – замахала руками Лидия. – Да они и не помогут. Надо что-то придумать… сейчас я соображу… минуточку…

– Что здесь произошло? – наконец-то додумалась спросить Эстер.

Лидия заплакала.

– Я лежала на раскладушке, еле живая от мигрени. Ты знаешь, мои нервы расшатаны, вчерашние события даром не прошли. Неожиданно вбежал Егор. Наглый, противный, дурно воспитанный мальчик! Начал кружить по беседке. Места здесь мало, и он постоянно натыкался на раскладушку, толкал ее, не слушал моих просьб оставить меня в покое и уйти на свой участок. Маленький нахал безобразно кривлялся! В конце концов я была вынуждена встать. Схватила его за руку. Егор выдернул ладонь, отпрыгнул назад, споткнулся, попытался удержать равновесие, но его бросило на стену, а там, как назло, торчал гвоздь. Я не понимаю, как это случилось, только увидела – у хулигана из шеи фонтаном кровь взметнулась. Ужас! Егор упал, и все…

Бывшая экономка, закончив рассказ, тяжело опустилась на стул.

– Артериальная струя, – вздохнул Егор. – Ребенок повредил один из крупных сосудов шеи. Шанс на спасение минимален, счет в случае такого ранения идет на секунды.

– Вы сожгли беседку, чтобы скрыть следы несчастья, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.

Эстер кивнула.

– Да. Но я ни при чем. Никого не убивала, просто помогла Лидии из добрых побуждений. Мне было жаль ее.

– Круто. А про Егора вы подумали? – спросила Яна.

– И про его несчастную мать, – всхлипнула Надя. – Она небось до сих пор мучается, не знает, где ее сыночек.

– Майка кучу детей имела, ей недолго было забеременеть, – огрызнулась мадам Бархатова. – Федоровы потом из поселка уехали, наверное, она еще родила штук десять.

– Вау! – прошептала Яна. – Бабушка!