Шестой уровень - Фридрих Незнанский

— Опять эта вода! — воскликнул Гладий. — Мамко, роди меня обратно!

Еда была неразнообразна, но обильна. Акира-сан и его женушка выносили из дома глубокие тарелки с приготовленными самыми замысловатыми способами дарами моря — жареная и вареная рыба, какая-то плавающая тварь с белым и изумительно вкусным мясом, рис со всевозможными приправами, и конечно же не обошлось без сакэ.

— Оперативно! — изумился Митяй. — Будто вы нас ждали!

— Нет кусать — пирата злится, — объяснил Акира-сан. — Есть кусать — пирата добрый.

— А-а-а, так это вы для пиратов готовенькое держите? Ничего, теперь они сюда долго не сунутся! — И Митяй, передразнив старика, добавил: — Пирата трусливая!

— А разве у вас не на полу есть принято? — Василий аппетитно хрустел поджаренной корочкой.

— Эта была, гразданина нацальник, — улыбнулся Акира-сан. — Я совецки лагерь сидел, за большой стол ел. Меня гразданина нацальник уцил.

— А ты долго в лагере-то сидел?

— Семь лет. В пятьдесят втором освободили вчистую.

— Значит, ты должен сейчас к нам ненависть испытывать, к потомкам мучителей твоих, а? — спросил с набитым ртом Вёня.

— Муцителей? Не-е-е-т! В лагерь весело был! Акира-сан в худозественная самодеятельность был, на балалайка играл, концерта давал! Гразданина нацальник песни любила. — И старец вдруг затянул тоненьким голоском, чисто-чисто: — Соловьи-и, соловьи-и-и, не трево-озте салдат...

— Пусть солдаты, — подхватили мужчины хором, — немного поспят.

— За дружбу наших народов! — чуть не прослезившись, Веня поднял до краев наполненную сакэ фарфоровую чашечку.

Все выпили одним глотком, поморщились, закусили ржаной лепешкой. По телам мгновенно разлилась приятная теплота...

— А ты шо? — Василий заметил, что хозяин не притронулся к спиртному.

— Работа нада. Трезвый голова нада. Акира-сан не хоцет умирать.

— Ты шо, язвенник?

— Акира-сан самолет летать, рыба искать на море.

— Самолет?! — Турецкого чуть не подбросило над скамейкой. — У тебя самолет?!

— Колхозный, — вставил советское словцо старик. — Весь деревня покупала своя деньги.

— А не врешь? — спросил Митяй.

— Зацем врать? — обиделся старик. — Акира-сан никогда не врать. Акира-сан воевать с американа, сбивать их самолета.

— Так ты в авиации служил?

— Акира-сан быть Перл-Харбор, ему вручать императорскую награду.

— Перл-Харбор? — потрясено переспросил Игорь Степанович. — Вы бомбили Перл-Харбор? Братцы, да перед нами же настоящий ас! Лучший из лучших!

— Акира-сан — ас, — скромно потупился старец. — Но Акира-сан не любить хвастать.

— Слушай, скромник, вывези нас с этого острова, а? — взмолился Веня. — Нам позарез нужно.

— Позарез? — не понял хозяин. — Харакири?

— Нам бы в Ивакуни перебраться! Знаешь, где это такое?

— Ивакуни... — наморщил лоб старец. — Мой младсий дось работала в Ивакуни. Это далеко... Самаяета маленькая...

— А это ничего! — нашелся Венька. — Мы друг дружке на колени прыгнем! Не гляди, что мы такие большие! Мы на самом деле очень даже компактные!

— Далеко, гразданина начальник... — Акира-сал явно без энтузиазма отнесся к идее совершить многочасовой перелет на общественном самолете.

— Давай рассуждать по совести, - предложил Веня. — Мы твою деревню от пиратов спасли?

— Спасли... — кивнул старец.

— А ты теперь должен спасти нас. Должен или нет?

— Долзен, долзен... — совсем уж понуро согласился старик. — Нет, далеко, гразданина нацальник.

— Да какой я тебе начальник? — возмутился Веня. — Мы гости у тебя.

Четырехместная «чесна» выпуска конца восьмидесятых стояла посреди широкого луга и была похожа на большую одинокую птицу, которая спустилась с небес, чтобы чем-нибудь поживиться.

— Гарна машина... — восторженно выдохнул Гладий, который вообще обожал всяческую механику.

Судя по свежевыкрашенным закрылкам, новенькой резине на колесах и пропеллерам, бережно укутанным брезентом, жители поселка относились к самолету с трепетной заботой, как к полноправному члену семьи.

Ребята набились в кабину, так тесно прижавшись друг к другу, что было уже не пошевелиться, не вздохнуть.

— Тязело... — озабоченно промолвил Акира-сан, усаживаясь в кресло пилота.

Он напялил на голову шлемофон и начал щелкать кнопочками и рычажками, проверяя готовность крылатой махины. Все вокруг загудело, затряслось, и ребят невольно охватил страх — а вдруг не взлетит? Впрочем, это как раз не страшно. А вот если взлететь-то взлетит, но во время полета не выдержит такого груза...

— Дед, у тебя парашютик лишний не завалялся?— спросил Козлов.

— От судьбы не уйдес, гразданина начальник, — отшутился старец, но по его лицу было заметно — сильно нервничает.

«Чесна» медленно вырулила на край луга и замерла, будто накапливая силы перед разбегом. Затем ее колеса покатились по жухлой траве, все набирая и набирая ход... Впереди маячил лесок, до него было еще достаточно далеко, но с каждой секундой дистанция неумолимо сокращалась.

— Не успеем... — загробным голосом произнес Митяй.

— Заткнись! — Венька хотел было на него замахнуться, но не смог высвободить прижатую к стенке руку.

— Банза-а-ай! — прокричал Акира-сан, резко принимая на себя штурвал.

Самолет тяжело, словно нехотя, оторвался от земли и круто взмыл в небо. Перегрузочка была что надо, покрепче, чем на американских горках в парке Горького. Щеки вдруг сами собой начали натягиваться на уши, а животы заныли тягучей дизентерийной болью.

Акира-сан встревожено поглядывал на скачущие стрелки приборов, время от времени цокая языком и покачивая головой. Но к счастью, все его опасения оказались напрасны. Бывалый вояка сделал несколько примерочных кругов над полем, после чего распахнул створки люка, и весь запас удобрений пышным белым облаком вырвался на волю.

Облегчившись, «чесна» быстро набрала положенную высоту и уже не так натужно ревела двигателями.

Щеки вернулись на свое прежнее место, боль отпустила. — Хорошо-то как...—выдохнул Митяй и запел тихонько: — На часа-ax половина пе-ервого, семь тысяч над земле-ей...

«Повезло, — в общем приподнятом настроении подумал Турецкий, — на этот раз повезло. А что в следующий?»

Володька задерживался, встречающих видно не было. Нателла уже начинала не просто нервничать — злиться.

Внезапно за ее спиной раздалась громкая русская речь. Резануло по ушам. Раньше только Турцию и Кипр осваивали, а теперь и сюда добрались, толстосумы несчастные...