Последняя истина, последняя страсть - Татьяна Степанова

Она открыла ее. Катя увидела множество бумаг.

– Ксерокопии, – пояснила Кабанова. – Оригиналы у меня. И опять же до них вам не добраться. Я их предъявлю только в суде. Дело в том, что мой сын Лесик был очень умный… смелый. Борщов, а он тебя тогда не испугался. – Кабанова повернула к Гектору свое сильно накрашенное, заметно постаревшее лицо. В глазах ее зажегся огонь. – Он решил – на войне как на войне. Он не собирался тебе уступать – тебе и твоему отделу – скопищу хапуг и вымогателей. Он решил подстраховаться. Найти на тебя компромат. Что-то, чего ты боишься. И он подстраховался. Я думаю, ему это стоило немалых денег. Но в наше время все ведь имеет свою цену. Все продается и покупается. Даже старые тайны. Мой сын нашел каналы и купил твою тайну. Она вся здесь, в этих документах.

– О чем вы говорите, Клара Порфирьевна? – спросил Вилли Ригель.

– Сейчас расскажу вам подробно. Этот человек, Гектор Борщов, он не совсем то, чем кажется. Чем так старается казаться. Из кожи вон лезет. Вы его хорошо знаете? Катя, – Кабанова внезапно повернулась к молчавшей Кате, – а вы его хорошо знаете? Вы всегда почему-то защищали его в разговорах со мной. Так что вы знаете о нем? Что все, весь мир знает о нем? Крутой – да? Безбашенный. Рисковый. Таким хочет казаться. Настоящий полковник. Мужик… Ты ведь мужик, Борщов, а? – Кабанова улыбалась… нет, уже скалилась – странная помесь львицы и гиены. – О тебе ходят легенды в органах? О том, что ты такой герой. Воин… профи из элитного подразделения. И еще, что ты бабник. Заметили, наверное, как он старательно поддерживает этот свой имидж? Брутального любовника. Эту свою рабочую легенду?

Катя увидела, как Гектор вдруг сильно побледнел. Стал белым, как мел, как и тогда, в ночь веселого газа…

– Но все это иллюзия. Катя, я предупреждала вас сразу – пусть у вас в этом деле не останется иллюзий. – Кабанова снова обращалась именно к Кате. – И я рада, что вы сейчас услышите то, что я скажу. И что здесь работает видеорегистратор. Пусть все узнают самую главную тайну Гектора Борщова, которую он годы охранял как зеницу ока. Из-за которой он и убил моего сына… моего прекрасного храброго великолепного сына Алешу… моего Лесика.

Гектор встал. Он стоял напротив Кабановой. А она смотрела ему прямо в глаза.

– Опять же слухи о событиях давних, последовавших за Второй Чеченской войной. И по слухам, что витают о тебе в определенных кругах, близких к силовым структурам, как раз тогда твой отец генерал-лейтенант Борщов захотел новую звезду на погонах, чин генерал-полковника и должность начальника какого-то там вашего управления спецопераций. И ради этого он лично послал в самое пекло вас с братом – тебя с твоим близнецом Игорем, молодых офицеров. Вы должны были покрыть себя неувядаемой славой и стать трамплином вашему отцу для еще более блистательного витка его карьеры. Вы с братом в то время служили в самом элитном подразделении. Этакий секретный спецотряд ликвидаторов самых опасных и жестоких террористов. Благородные киллеры. По слухам, во время одного рейда высокого в горах твоего брата-близнеца Игоря боевики захватили в плен. И его не просто убили. Его зверски пытали перед смертью. И над ним жестоко надругались. Его изнасиловали. А потом его кастрировали. Так говорят… такая вот легенда о братьях-близнецах… О Диоскурах. Ты же фанат античных мифов, Гектор Борщов. Античная трагедия жизни, для которой есть повод – Кабанова взяла в руки одну из ксерокопий. – Но обратимся, как юристы, к документам. Здесь рапорты твоему руководству. Здесь показания других членов спецотряда, твоих сослуживцев. Ведь проводилось тщательное внутреннее расследование всех событий. Здесь, наконец, все медицинские документы из госпиталя. Там, в Моздоке… и Центрального военного госпиталя… и еще одной – уже частной клиники. Катя, хотите сами почитать нам это вслух? – Кабанова протянула руку с документами Кате. – Мне хочется, чтобы он, убийца моего сына, услышал это из ваших уст. Здесь гриф «секретно». Все это хранилось многие годы. Об этом знали лишь его непосредственный начальник, его зам, сослуживцы из отряда, которые почти все погибли потом, и медики. Они не провели тогда комиссование, увольнение вследствие… Впрочем, здесь все написано очень подробно. Фактически это было нарушение. Но руководство в тот момент закрыло глаза. Тебя пожалели, Гектор Борщов, с прицелом на то, как тебя впоследствии можно использовать. И на кого тебя можно было натравить. Это был акт великого милосердия и такого же цинизма со стороны системы, которой ты служил.

Пауза. Они все молчали. Катя ощущала, как тьма сгущается перед ее глазами. Тьма заполняет кабинет.

– Из документов становится ясно, что события в те дни развивались совсем не так, как гласят слухи. Не один Игорь Борщов попал тогда в плен к боевикам в том высокогорном ауле, когда вы преследовали группу, напавшую на комендатуру. Вы ушли вдвоем в разведку с братом. Ты был командиром этого отряда. А вовсе не твой близнец. Вы как альпинисты совершили восхождение в горы. И те, кто стерег вас в засаде в горах, те террористы, они прекрасно это знали. Им нужен был ты. У них именно с тобой были давние жестокие счеты. И они захватили тебя в плен. И твоего брата тоже. Да, твоего брата убили у тебя на глазах. А до этого жестоко пытали. Но ему ничего не отрезали. Потому что на очереди был ты… Тебя тоже пытали. Но не убили. Тебя оставили в живых. А перед этим тебя изнасиловали. Это было групповое изнасилование. Это длилось долго. Несколько часов. В процессе насилия тебя опять пытали. Это ведь тебя кастрировали там, в том высокогорном ауле возле метеостанции. Приняли все доступные меры, чтобы ты не истек кровью. Чтобы ты жил. И еще долго служил им утехой уже в другом своем качестве – евнуха. А потом там, в том ауле, командование высадило десант с вертолетов. И твоих мучителей убили. А тебя – полуживого, изуродованного – доставили в госпиталь. Но это уже был не тот Гектор Борщов, что раньше. Правда?

Нет ответа.

– Правда? – очень тихо, почти шепотом повторила прокурор Клара Порфирьевна Кабанова.

Из прошлой жизни. Вторая Чеченская. Кто помнит ее?

Птица над головой… Высоко… Далеко…

Голубые чистые прозрачные небеса, наполненные солнечным светом.

Он увидел их. И понял, что все еще жив.

– А ты крепкий, – сказал ему Абдель Азиз, подходя и дергая за веревку, которой его привязали за ноги к старому грузовику с выбитым пулями лобовым стеклом. – Ты ведь Гектор. Такое тебе дали имя при рождении. Я знаю эту историю. Я учился в университете в Волгограде на философском три курса. У нас там была до войны целая диаспора. Ну и как тебе в реале роль Гектора Троянского? Каково оно, когда тебя тащат привязанным за колесницей победителей?

Абделю Азизу тоже двадцать пять, как и братьям-близнецам, один из которых уже мертв. Но возраста Абделю добавляют важность и окладистая черная борода, благоухающая мускусом. А также дедовская каракулевая папаха, которую он не снимает даже во время боя. Носит с камуфляжем гордо, напоказ.

– Вставай. – Абдель Азиз достал из чехла нож и перерезал петлю, захлестнувшую ноги Гектора у щиколоток.