Утреннее сияние - Сара Джио

– Как его зовут?

– Декстер Уэнтуорт.

– Звучит, как имя персонажа из детективных сериалов. Знаешь, такой богатый избалованный плейбой, которые всегда уходят от возмездия за убийство, потому что денежные мешки – их папаши – нанимают ушлого адвоката.

Я представляла, как Джоани выразительно закатывает глаза на другом конце континента.

– Не надо пока его осуждать, – сказала я. – А если он действительно всего лишь безутешный муж?

– Разве ты не упоминала, что у него были интрижки с другими женщинами?

– Допустим, – сказала я, вспоминая о Лане Тёрнер. Конечно, это только предположение, но уж больно похожее на правду. – Да, наверное, так и было. Но ведь это не повод для убийства. У многих мужчин в пятидесятые годы были романы на стороне. Вспомни сериал «Безумцы»[20].

– Интересно, он похож на Дона Дрейпера[21]? – мечтательно протянула Джоани.

– Знаешь, а он на самом деле ничуть не хуже, чем этот красавец, – сказала я. – Судя по фотографиям, которые я видела, у него были темные волосы и очень самоуверенный вид.

– Ну, хорошо. Но ты уж там поосторожней, пожалуйста. Если он все-таки имеет отношение к исчезновению Пенни, то ему вряд ли понравится, что ты везде суешь свой нос.

– О чем ты говоришь, Джоани, ему сейчас уже за девяносто.

– Знаю, – ответила она. – Не имеет значения, сколько лет преступнику. Если он хочет скрыть правду, то его ничто не остановит.

* * *

Положив трубку, я еще некоторое время обдумывала наш разговор с Джоани. Но я была твердо уверена, что мне не удастся сложить вместе весь пазл этой истории Пенни, не выслушав Декстера. Поэтому я использовала свое мастерство поиска в Интернете, приобретенное за годы работы репортером, и в конце концов мне удалось разыскать адрес интерната для престарелых, где он в настоящее время пребывал.

Я набрала его номер и в ожидании ответа на звонок принялась просматривать абстрактные пейзажи Декстера Уэнтуорта на сайте его поклонников. Они были довольно большие, выполненные резкими мазками и почему-то не излучали никакого тепла. Интересно, насколько произведения Декстера Уэнтуорта-художника отражают внутренний мир Декстера Уэнтуорта-человека?

После третьего звонка оператор сняла трубку, и я попросила ее соединить меня с Декстером Уэнтуортом.

Через минуту в трубке раздался низкий, хрипловатый голос, явно принадлежащий пожилому человеку.

– Алло?

– Мистер Уэнтуорт, меня зовут Ада Санторини.

Меня удивило, что я так сильно разволновалась. Мне не хотелось, чтобы он сразу же повесил трубку, мне важно было узнать, что он может рассказать о своей жене.

– Понимаете, я живу в плавучем домике, который раньше принадлежал вам, и я звоню, чтобы задать вам кое-какие вопросы.

– Вы живете на Лодочной улице?

– Да, – осторожно ответила я.

– Эта недвижимость принадлежит моей дочери. Если у вас вопросы, связанные с арендой, лучше решите это с Роксанной.

– На самом деле речь не о вашем доме, – сказала я. – Я хочу кое-что узнать о вашей жене, Пенни.

В трубке воцарилось молчание.

– Мистер Уэнтуорт? Вы меня слышите?

– Да, – ответил он. – Слышу.

– Мистер Уэнтуорт, я нашла кое-какие вещи вашей жены и подумала, что вам следует об этом знать.

– Мисс?..

– Санторини.

– Мисс Санторини, почему бы вам не подъехать ко мне сегодня после обеда?

– Хорошо, – сказала я, и сердце мое отчаянно забилось. – Это было бы просто замечательно.

– Я живу в номере сорок семь в интернате в Лэйквью.

– Я могу быть у вас в три.

– Договорились.

Я взглянула на оставшиеся пирожные и решила отвезти их Декстеру. В подарок от Пенни.

Алекс появился у меня на пороге, когда я уже выходила, чтобы поймать такси до пансионата, где теперь жил Декстер.

– Рад, что застал тебя.

Он запыхался, потому что бежал по причалу. В руках у него был открытый конверт из грубой бумаги.

– А где Грэйси?

– Смотрит кино, – сказал он, оглядываясь через плечо. Через окно я могла видеть, что она сидит на диване Алекса. Я улыбнулась.

– Ты надел на нее спасательный жилет?

– Таковы правила пребывания в плавучем доме.

– Мне нравится, что ты страдаешь паранойей.

– Послушай, – сказал он, – я просматривал кое-какие старые снимки, которые сделал пять лет назад, когда впервые прибыл на Лодочную улицу, и обнаружил кое-что интересное.

Он передал мне конверт, и я вытащила оттуда пачку черно-белых фотографий размером восемь на десять дюймов. Я просмотрела первые пять – на них были изображены причал, мой домик и простиравшееся за ним озеро, и взглянула на Алекса.

– Не совсем понимаю. Что я здесь должна увидеть?

Он указал на угол снимка, и я заметила женщину, стоящую на коленях перед моим домом.

– Неужели это… Наоми?

Алекс кивнул.

– Похоже, она плачет, – сказала я.

Он показал мне следующую фотографию, а потом еще одну. На каждой из них присутствовала женщина, корчащаяся от горя.

– Она, наверное, не заметила, что я в тот день решил поснимать окрестности, – сказал Алекс. – Очевидно, я ее в тот момент тоже не увидел.

– Как ты думаешь, что бы это могло значить?

– Думаю, это значит, что она испытывает какие-то страдания в связи с твоим домом или кем-то, кто когда-то там жил.

Я взяла верхнюю фотографию и коснулась того уголка, где стояла на коленях Наоми, закрывая лицо руками. Я почти чувствовала ее невыносимую боль, которую словно излучала эта старая черно-белая фотография.

* * *

Я вышла из лифта, и в коридоре резкий запах заведения ударил мне в нос. Какой у него номер? Точно, комната 1201. Я зашла за угол и оказалась перед дверью с цифрой 1201. Мое сердце чуть не выскочило из груди. Я протянула руку к двери и постучала.

Один раз, потом другой.

Через мгновение дверь со скрипом отворилась, и передо мной предстал Декстер. Он был высоким и подтянутым и совершенно не походил на девяностолетнего старца. Седые ухоженные волосы были аккуратно зачесаны набок.

– Мисс Санторини? – с улыбкой спросил он. Теперь я могла понять, почему Пенни считала его таким привлекательным.