Королевы Привоза - Ирина Лобусова

Пламя свечи металось в темных окнах квартиры Шмаровоза на первом этаже, похожее на страшных призраков, воскресших из самого ада. Таня застыла на месте.

Этот страшный знак, знак чужого человека, который рыщет в квартире Шмаровоза, для чего воспользовался свечой, был знаком смертельной опасности. Затаив дыхание, Таня прижалась к стене напротив и стала смотреть. В квартире мог быть кто угодно. В любой момент могли раздаться выстрелы, даже в ее спину. После того, как ее уже выследили с бриллиантами, Таня не была ни в чем уверена.

Оружия у нее не было. Да и пользоваться им она не умела. Таня до сих пор боялась оружия до полусмерти и с ужасом вспоминала тот момент, когда разряженным наганом угрожала Ваське Черняку.

Оставалось ждать и никак не выдать своего присутствия. Что бы ни искали эти люди в квартире Шмаровоза, ее друга там явно не было.

Прошло минут десять после того, как пробило полночь. Где-то в глубинах двора громко хлопнула дверь, раздался болезненный, хриплый мужской кашель. Таня разглядела сгорбленный силуэт мужчины, который, согнувшись, кашлял на крыльце и сплевывал в темноту. Судя по кашлю, он был на последней стадии чахотки. Бедняки Молдаванки не жили долго, умирая от болезней чаще, чем от пули в перестрелке.

Наконец кашель стих. Снова скрипнули двери, и вдруг раздался звук шагов. Таня до рези в глазах всматривалась в темноту. Зашуршали юбки, в подворотне появилась пьяная девица, от которой страшно несло сивухой. Чтобы не упасть, девица держалась за стены, но ноги ее разъезжались в жидкой грязи. Один раз не удержалась, не успела уцепиться за стенку, плюхнулась в грязь. Смачно выругалась сочным, трехэтажным матом, визгливо расхохоталась, затем снова поднялась на ноги и даже принялась отряхивать от грязи свои юбки! Сколько видела Таня не своем веку таких жалких сцен!

Наконец девица доплелась до своей парадной, свалилась на крыльце, заползла внутрь. Дверь хлопнула. Снова разлилась тишина. Пламя в окнах квартиры Шмаровоза металось по-прежнему. Тане было страшно.

Никогда особо она не верила в призраков, твердо зная, что самые страшные призраки живут среди людей. Но тут впервые в душе ее что-то дрогнуло, и в памяти разом всплыли все самые страшные рассказы местного фольклора о загубленных душах, о призраках-убийцах, поднимающихся на землю из мрачных подземелий катакомб и в ненастные ночи рыщущих в темноте. А вдруг в окнах квартиры Шмаровоза пламенем догорающей свечи металась чья-то загубленная душа, когда-то умершая в этом доме, и искала, за что зацепиться, чтобы вернуться в навсегда потерянный мир?

На какую-то долю секунды ужас сковал ее тело, и Таня не могла пошевелиться. Чтобы не вглядываться в страшную темноту, даже закрыла глаза. Когда же открыла их, пламени свечи в квартире Шмаровоза больше не было. Окна были безжизненны и темны.

Но от этого стало еще страшней. Как вышел тот, кто зажег эту свечу, если двор был по-прежнему темным и пустым, а вокруг не хлопнула ни одна дверь? Неужели призрак-убийца действительно загубленная душа? От этой мысли у Тани заледенела кровь.

Но потом она вдруг поняла: лабиринты Молдаванки были застроены так хаотично и так густо, что большинство квартир имеет несколько выходов, часто даже на разные улицы. Иногда жильцы закрывают другие двери, заваливают камнями и забивают досками. Но если жильцы связаны с криминальным миром, то несколько выходов оставляют. Таня вспомнила, что в квартире Шмаровоза тоже был второй выход на другую улицу, как когда-то в квартире Геки на Госпитальной. Она ведь была у Шмаровоза не раз. А раз так, тот, кто принес свечу, ушел через этот выход.

Не теряя времени, Таня ринулась в квартиру. Дверь была полуоткрыта. Таня почувствовала, как глухо, тяжело забилось ее сердце.

В темной прихожей на стене висела керосиновая лампа, сбоку стоял комод. Она нашарила коробочек спичек под всяким хламом, наваленным на комод, зажгла лампу.

Свет лампы осветил страшный беспорядок, как будто в прихожей происходила страшная борьба. Из комнаты вдруг послышался стон.

Шмаровоз лежал на полу на спине, вытянувшись в струну. Руки его, уже утратившие силу, были безжизненно опущены вдоль тела. Горло Шмаровоза было перерезано от уха до уха, и под телом успела натечь огромная лужа почти черной крови, такой густой, что казалась твердой.

Глаза Шмаровоза были открыты, он был еще жив. Таня бросилась к нему, упала на колени прямо в лужу черной крови. Шмаровоз хрипел. Кровь толчками вытекала из страшной раны на горле. Вместе с ней уходила жизнь.

С ужасом Таня подумала, что не знает его имени. Все называли его Шмаровоз, только Шмаровоз. А между тем он был человеком, у него было человеческое имя, данное ему при рождении… И вот теперь уже поздно узнать…

Он был ее другом, этот старый взломщик, вор от рождения, под конец жизни твердо решивший порвать все связи с криминальным миром и начать новую жизнь. Он мечтал об этом, увидев слишком много горя на обломках крушения старого мира, в котором больше не было места ему и таким, как он.

Но судьба не дала ему этого шанса. Он был рожден вором в лабиринтах Молдаванки и в лабиринтах судьбы. Но Таня знала – он был вором с самым честным, порядочным сердцем, золотым сердцем настоящего друга. И вот теперь он уходил точно так же, как уходили из ее жизни почти все.

Страшную рану в горле нельзя было закрыть. Таня попыталась согреть его руки, зажав их своими ладонями, но это было бесполезно. Ледяной холод, признак смерти, уже сковывал его тело, погружающееся в вечный ледяной плен. Шмаровоз хрипел, губы его двигались. Внезапно Таня поняла, что он пытается что-то сказать. Она нагнулась совсем низко к его губам. Предсмертное хрипение складывалось в слова. Шмаровоз повторял одно только слово:

– Стекло… стекло…

Глаза его были направлены строго в одну точку. Шмаровоз пытался дать ей знак.

– Стекло… – хрипение усилилось, и Таня вдруг ясно различила новое слово: – лавка…

После этого уже ничего нельзя было разобрать. Тело Шмаровоза задрожало, дернулось, вытянулось в агонии. Из разрезанного горла вырвался последний кровяной толчок. И Шмаровоз замер, с широко открытыми стекленеющими со странным выражением глазами, там застывала самая настоящая грусть.

Таня проследила направление его взгляда. Мертвые глаза Шмаровоза были направлены на противоположную стенку. Там висела картина – дешевая литография, изображающая берег моря. Таня решила подойти поближе и посмотреть.

Она отодвинула в сторону дешевую деревянную рамку, и на ее ладонь вдруг выпала какая-то бумажка. Таня развернула ее. Это был обрывок страницы из иллюстрированного журнала. На картинке был портрет бывшего императора Николая Второго на фоне имперского российского флага. Таня задумалась.

Что пытался ей сказать Шмаровоз? Император? Бывший император, кто-то бывший – в чем?.. Мужское имя Николай?.. Все это ей ни о чем не говорило. Что тогда – российский флаг?

И внезапно Таню осенило – ну конечно российский флаг! Это же Рулька Кацап! Рулька, который приехал из России! Таня вспомнила, зачем шла к Шмаровозу – узнать о том, как он и Рулька вышли на людей Пилермана. И Шмаровоз перед смертью пытался указать ей на Рульку Кацапа! Ну конечно, только Рулька мог знать, где искать Пилермана!