Осенняя поездка в прошлое - Станислав Владимирович Далецкий

и общие дела людей по созиданию великой страны в те далёкие времена промывали человеческие души, делая их светлее и чище.

Размышляя, Иван Петрович продолжил свой путь по прибрежной улочке. Вдоль берега реки стояли те же дома, что и полвека назад, только некоторые из них покосились под грузом прошедших лет, а два-три дома стояли заброшенными без жильцов. Удивительно, как быстро ветшает деревенский дом, если в нем никто не живёт. Люди живут в доме и постоянно и незаметно что-то подправляют в нём, ремонтируют, и дом тоже старается сохраниться лучше и подольше. А нет никого в доме, и он как бы сникает, сереет и плесневеет, ставни окон обвисают, забор и ворота наклоняются, крыша начинает протекать и вскоре вместо человеческого жилья остаются только руины, которые догнивают на месте дома, если соседи не разберут эти останки на дрова.

Впрочем, на родине Ивана Петровича не принято было разбирать заброшенные дома и этот обычай, по-видимому, сохранился – видно, что дом давно заброшен, но никто не стал его разбирать. Наверное, соседи ещё помнят, кто здесь жил, вот и не трогают дом – как память о тех, кто ушел в мир иной или уехал из этих мест. Однако, зачем заниматься гаданием куда делись люди проживавшие в этих заброшенных домах – городское кладбище увеличилось втрое за последние двадцать лет демократической власти. Спрос рождает предложение: нужны места на кладбищах – власть эти места представляет в городах за деньги, а здесь ещё бесплатно – такая вот забота о людях.

Улочка, по которой он шёл, загибалась вдоль речки и далее снова выпрямлялась перед истоком речки из озера. Эта речка-речушка, шириной метров десять втекала в озеро на краю городка и вытекала из него уже в самом городе, деля его на две части. Он подошел к истоку речки из озера и встал на мостке, переброшенном через исток. Перед ним открылась гладь озера с зарослями камыша по его берегам и в середине, с островками водорослей на поверхности воды. Да, озеро тоже состарилось. Исток реки был засыпан земляной дамбой с бетонной трубой для стока лишней воды из озера в весеннее половодье. Медленный слив воды через трубу не очищает ни озеро, ни речку, вот они и состарились за недолгий человеческий век вместе с людьми и из-за этих самых людей, которые нарушили естественное течение воды.

Было ещё одно последствие, пагубное уже для всего городка. Воды речки остановились, подземные ключи, стекавшие в реку, заилились, и ключевая вода стала подниматься к поверхности земли – почти до самого верха. Поэтому, тут и там в канавах на улицах и в ямах во дворах стояла гнилая вода, в огородах стал расти камыш, в домах в подполье тоже стояла вода и сюда уже не упрячешь на зиму урожай картошки и овощей со своего огорода. Конечно, люди приноравливались: герметизировали свои подвалы от воды, но это не решало проблему в целом.

Надо было чистить русло реки, чтобы вода ушла из города, но на это у местных властей не было средств, как и на всё другое тоже. Но районная администрация уже с трудом умещалась в большом трёхэтажном здании, да ещё разные городские конторки были разбросаны по всему городу, а в центре расположились два новых, огромных для городка, здания каких-то банков. Бизнес пришел и сюда, отнимать у людей последние средства к существованию, а этими последними средствами оставались только пенсии стариков.

Полвека назад, обустройство таких удаленных от центров районных сельских городов было одинаковым по всей стране, а именно: здесь располагались небольшие предприятия по обслуживанию сельского хозяйства района, а таким сельским хозяйством были колхозы и совхозы. Эти районные предприятия занимались ремонтом сельхозтехники, строительством на селе, переработкой продукции и снабжением сёл и деревень промышленными товарами, которые завозились из городов. Обычно в таком городке были: молочный завод, мясокомбинат, стройтрест, элеватор и мельница и какие – то филиалы промышленных предприятий областного центра – если в городке были свободные рабочие руки – о безработице тогда никто не слышал и не думал. Всё организовывалось так, чтобы райцентр как можно меньше зависел от поставок продовольствия и товаров из больших городов. В свою очередь, обеспечивая деревню своей продукцией: маслом, сыром, колбасой, хлебом и т. д. Иван Петрович помнил, что в детстве все конфеты, пряники, печенье лимонад и мороженое были местного производства – даже пиво, как он узнал позднее. Излишки продукции увозились в город, для чего существовала автоколонна, а взамен из города завозились промышленные товары, одежда, обувь и бытовые товары – всё это вместе называлось «мануфактура». Поэтому, такие городки нахлебниками у страны не были, а напротив, обеспечивали большие города продовольствием и хозяйственными товарами местных промыслов.

Но захватившая страну мразь, уничтожила колхозы и совхозы и централизованное снабжение деревень мануфактурой, отдав всё это на откуп спекулянтам, тогда и все предприятия таких городков стали не нужны, как и люди, работавшие там. Все стали безработными, кроме торгашей и власти, а податься некуда – в городах то же самое, та же безработица, отсюда и нищета. Только Москва и несколько больших городов, как клопы сосут жизненные соки из страны и перекачивают их за рубеж. Но и в этих городах средства производства оказались в руках немногих, а остальные живут на подачки в виде маленькой зарплаты или находятся в прямом услужении этих, выращенных властью, так называемых собственников, присвоивших народное достояние. Например, кучка людей присвоила недра земли, качает оттуда нефть и газ, полезные ископаемые и переправляет добычу за рубеж на свои счета, но реклама, не стесняясь, называет ГАЗПРОМ народным достоянием. И так во всём – одна ложь.

Рассматривая знакомые улочки и дома, Иван Петрович незаметно подошел к дому своей юности, но дома уже не было – на месте дома был пустырь заросший камышом. Ещё два года назад, в его последний приезд сюда, остатки дома стояли и смотрели пустыми глазницами окон на озеро, а сейчас не осталось ничего – только в его памяти.

XXX

В этот маленький домик, состоящий из комнаты и кухни, он перебрался с бабушками летом, сразу по окончанию семилетней школы. По настоянию родственников и не сопротивляясь их воле, он поступил в местный сельскохозяйственный техникум, куда его приняли без экзаменов как отличника.

Лето после окончания семилетки было свободным, один месяц он поработал на стройке разнорабочим и на заработанные деньги в августе поехал в гости к своему дяде, брату матери, который проживал здесь же в области, но