Сиротская Ойкумена - Игорь Старцев

– Будьте в одиннадцать возле таунхолла. Ратуши, то есть. При любых обстоятельствах!

***

Хорошее и свежее утро в приморском городе. В городских скверах по старинке жгли опавшую листву, и ее горьковатый дым лениво стелился над покатым асфальтом. Между каменными домами наседал свежий воздух с моря и волочил по узким улицам йодистый запах, в котором высоко и низко шныряли чайки. Насколько хватало глаз, вдоль берега подкатывали низкие волны, похожие на старинную стиральную доску. Прекрасным оказался вблизи город Финистер Пойнт. Только странновато было видеть счастливо галдящих детей на детской площадке, и поблизости не было ни вооруженной охраны, ни хотя бы железного забора.

Гигантские муралы на бетонных заборах – «свободу республике», неизвестные имена и лица, а еще нечитаемые знаки подросткового маркера на слепых окнах припортовых складов. Микроскопическое кафе на два столика под зонтом, увитым плющом, попалось ему прямо на неширокой улочке, по которой впору разве на велосипеде ездить. Из кухоньки площадью с наволочку восхитительно тянуло горячей выпечкой.

Постников сообразил, что зверски голоден и купил бутылку воды и хотдог с морепродуктами. Свежайшая, вроде бургера, булка с неопознанной, но страшно вкусной жареной рыбой. Аромат от нее струился такой, что от жадности подкашивались ноги. А подрумяненное по хрустящей корочке горячее тесто? А креветки, белый густейший соус и зеленые и сочно хрустящие овощи? Откусив такого добра, Постников мгновенно услышал музыку ангелов и жевал в беспамятстве. Однако блаженство не оказалось долгим. Он был цинично ограблен чайкой – птица с точностью опытного снайпера спикировала, вышибла из руки еду, суматошно забила крыльями по асфальту и утащила свою добычу на бреющем. Постников чертыхнулся, хотя его одолевал смех. Странные и яркие дома здесь, фасады узкие. И слово дикое – «таунхолл»…

Отыскать церковь оказалось проще простого. Католический Храм Непорочного Зачатия как раз соседствовал с детским приютом для девочек, который оказался закрытым. В тамбуре на входе в храм предстало изваяние Богоматери из пластика, сделанного под гипс, и прозрачный куб для сбора пожертвований. Постников решительно открыл дверь и вошел в церковь. Розетка со святой водой на стене, узкая решетчатая будка черного дерева для исповедей. Белые стены церкви показались ему голыми и холодными. Непривычно смотрелось в храме все. Казалось смутно знакомым, но при этом чуть не таким, как принято, и все здесь было вытянуто в узкую длину, словно корабельное чрево. На противоположной от входа стене вместо привычного многоликого иконостаса высилось только большое распятие и стояли пышные корзины цветов в его изножье. Рядами тянулись скамьи со спинками и приступками для преклонения колен. На полированных сиденьях были негусто разложены какие-то небольшие книги. Постников раскрыл одну – гимны и молитвы для мессы. На нескольких языках, кроме латыни.

Сверху раздалась музыка мини-органа и девичьи голоса запели на хорах:

– Ora pro nobis peccatoribus.

Под эти звуки к Постникову вышла старая монашка в невиданной черной рясе, перепоясанной белым шнуром и в белой же глухой накидке с отложным воротником на плечи. Она кивала и обращалась к нему «господин офицер». Постников представился. Та назвалась в ответ сестрой Агатой из союза Ордена святой Урсулы и провела его мимо аккуратных могильных камней позади церкви в отдельный монастырский офис при библиотеке с такими же белыми стенами. От библиотечных стен пахло кипарисом и старыми богословскими книгами. Сквозь библиотеку они попали в кабинет местного начальства: в белоснежной каморке сидела иссохшая, словно вяленая вобла, монашка-настоятельница с киношным именем «матушка Гермиона» и глядела на посетителя без особой радости.

– Кто вам сейчас о ней расскажет? – с ходу осадила она его. – Вашу дочь ценили сестры, но она – заблудшая душа и выбрала ложный путь! Она покинула нас и ушла своей дорогой.

Постников, опешив, смог разве что вопросительно воззриться на нее, и сухощавая, смягчившись, добавила:

– Сколько у вас лет прошло? Пять, кажется, или больше? А здесь, – она ткнула длинным костлявым пальцем в столешницу, – здесь их миновало больше десятка. Минуту… Да, такая числилась, – говорила она, надев крупные очки, чтобы лучше видеть в мониторе офисного ноутбука. – Эмигрантка, практически сирота, поступила в лечебницу вместе с нетрудоспособной матерью. Была отчислена по распоряжению муниципалитета и поступила в распоряжение городской комиссии по образованию.

Сухо поджав губы, матушка Гермиона пронзила взглядом посетителя. – Больше сообщить, к сожалению, нечего. Лучше обратитесь в администрацию города, у нас вы больше ничего не получите!

– Вон там могила вашей покойной супруги, господин офицер, – прошептала сестра Агата, когда они вышли на воздух. – Она преставилась одиннадцать назад, не выходя из комы. Мы слышали от ее дочери, что у нее был в старом свете муж. Желаете видеть?

Дальний уголок узкого, как коридор, и очень чистого кладбища примерно на две дюжины куцых, практически квадратных могил в два ряда. Постников остановился перед одним из бедных надгробий: на могильном камне были только имя и дата смерти, и больше ничего. Дальше, за низкой каменной оградой, негромко шелестел пышный дендрарий под названием «Юнион-парк».

На погосте трудился морщинистый человек с граблями и тачкой. Это был больничный санитар из приюта, и он же отвечал за всевозможные хозяйственные работы при монастыре и храме. Человек с ходу сообщил, что пришел, чтобы вырыть новую могилу для усопшей недавно монахини. Он оказался словоохотлив и быстро разговорился с Постниковым и рассказал, в частности, что покойников на территории монастыря погребают не целиком – это запрещено городским советом для экономии земельного участка. Усопших кремируют в городском крематории, половину пепла хоронят здесь, а вторую – развевают над морем посреди бухты Финистер Бэй, дождавшись хорошей погоды.

Сестра Агата неподвижно стояла рядом, сложив ладони с четками на животе, не обращая внимания на крепнущий ветер, который дергал ее за широкую черно-белую пелерину.

Могильщик между тем выпытывал у Постникова: что слышно о войне? Дело в том, что городская администрация поручила подготовить крематорий к усиленной работе, ссылаясь на распоряжение республиканского совета обороны.

– Откуда у вас сведения про войну? – спросил Постников.

– Разве вы не знали? – изумился санитар.

– Не знал, извините, – сказал Постников. – Но мне пора. Как лучше пройти к таунхоллу?

– Да вот извольте напрямую через парк – сразу полдороги и срежете, – показал граблями могильщик.

Выйдя за церковную ограду, Постников не мог не почувствовать, что невидимая и какая-то сложная беда улеглась на его плечи.

«Я по уши в какой-то непостижимой истории, нужной неизвестно кому», – размышлял Постников, шагая по прекрасному «Юнион-парку» и не замечая его подкупающих красот. В его глазах, к тому же, завелись какие-то мелкие песчинки,