Ускоренный реверс - Юрий Иванович

Следовательно, со штурмом решили не откладывать в долгий ящик.

Правда, положение усугублялось тем, что главный объект уничтожения оказался неистовым параноиком. Он постоянно перемещался внутри дворца, не спал больше часа в одном месте, а все коридоры, переходы и анфилады были напичканы явными и тайными пулемётными расчётами. Такого насыщения бойцами спецназа во внутренностях единого здания, которое наблюдалось в гранитной твердыне, ещё не встречалось нигде и ни разу в истории.

Дальше сержант не договорил, но принцы и так прекрасно поняли: пять дней даётся не по причине особой привилегированности наследников, а по причине детального изучения передвижений верховного жреца, поиску слабых мест в обороне и для компоновки, согласовании всех действий при штурме. Удар обязан был оказаться результативным, иначе никак. Вот потому готовились невероятно долго и тщательно.

Построение закончилось, сержант ушёл, а короткое время перед обязательным сном оказалось заполнено бурными спорами, гипотезами и попытками предсказать исход очередного рейда. Своим оптимизмом пытались заразить товарищей Седьмой и Шестой.

– Прорвёмся, ребята! – заявлял здоровяк. – Ставлю на то, что как минимум четверо из вас вернутся домой.

– Ставлю на пятерых! – запальчиво возражал ему Александр Дьюк, заставляя удивляться всех тем, что как самый молодой и ветреный уже имел целых четыре удачных возвращения. Оставалось сожалеть, что добавочный результат нельзя передать кому-либо из боевых товарищей.

Первую пару бессмертных поддержал Четвёртый:

– Готов поставить на троих…

– А почему таким убитым тоном? – поразился Второй. – Я считаю, что даже двое вернувшихся – это уже будет здорово. Разве что надо нам всем постараться, чтобы Третий попал в это скромное количество.

Яцек Шердан благодарно кивнул за пожелание и тоже включился в игру:

– Тогда ставлю на шестерых счастливчиков.

Пятый на это успел проворчать:

– Мне ничего не остаётся, как заявить о семёрке бойцов, обязанных вернуться. Вдруг выиграю…

– А что каждый ставит на кон? – резонно поинтересовался Девятый. Но когда узнал, что по боевому космическому фрегату, сплюнул в сердцах: – Тьфу, ты! И как в такой компании не станешь философом? Больше ведь выделиться нечем, как умом. Ну разве что могу поставить на кон свой старый, ручной сборки «Кадиллак». Он для меня по ценности равен, как для вас целый космический флот.

– Принимается, философ ты наш доморощенный! – смеялся весельчак и шутник Литогорский. – На скольких ставишь?

– На восьмерых, естественно, – решил индус.

– Ну тогда я – на девятку голосую! – поправляя свои щегольские бакенбарды, заявил Первый. – Выиграть для своей империи Тарнаутов целую флотилию боевых кораблей и уникальный «Кадиллак» – это ли не мечта каждого патриотически настроенного наследника!

– Кто ещё остался? – требовал Шестой. – Не жмитесь, господа! Докажите, что вы истинные принцы и обладатели древней крови.

– Девять! Девять из нас вернутся домой! – заявил торжественно Восьмой, словно оракул.

После чего все перевели взоры на Фредерика Астаахарского. А у того оставался только один вариант, вернее два, если вспомнить ещё и сержанта. Естественно, что он вспомнил:

– Можно подавать заявку на одиннадцать?

– Нельзя! – хором ответили товарищи. – Это прерогатива только командира – отвечать за всех. А если хотел иное число называть, кроме единички, то следовало поторопиться.

– Да я бы поторопился, но тоже перед выбором завис: что поставить на кон? Мой земляк уже соригинальничал, и нечто подобное принято не будет.

– Точно! – заявил Первый. – Такого антиквариата и у нас хватает. Ты доставь нам какое-нибудь удовольствие или развлечение…

– Особенных каких-нибудь девах! – успел с вожделением вставить Второй, который, несмотря на свой возраст, уверенно держал лидерство бабника и сластолюбца. Но на него даже покрикивать никто не стал, сделали вид, что не услышали его реплики. Обладатель бакенбардов продолжил:

– Такое развлечение, чтобы нам, истинным мужчинам, было интересно и посоревноваться могли. Есть нечто этакое?

Испанского принца внезапно осенило, потому что он вспомнил удар пулей по затылку, которым его наградили в последнем рейде враги.

– Вы рекалей убивать любите? Ну, или нечто подобное? – получив кивки и утвердительное хмыканье, продолжил: – Есть у нас в стране одна чудесная забава, коррида называется.

И быстро рассказал суть действа, когда человек выходит со шпагой против быка. Мол, повелось от пастухов и их желания показать свою лихость перед здоровенным и грозным животным, а потом постепенно переросло в искусство, которое до сих пор лелеется огромным количеством людей.

Отношение к животным в иных цивилизациях было более чем бережное, так что ему вначале не поверили:

– Да ладно! – протянул Шестой, переводя взгляд на индийского раджу. – Правда, что ли?

Тот тяжко вздохнул:

– Правда… – и тут же поспешно добавил: – Но такое творится только в королевстве Фредерика! У нас наоборот, корова – священное животное.

– Коров трогать не будем! – успокоил Пятый индуса с каким-то злорадством. – А вот на быков с преогромным удовольствием выйду. Принимаю ставку!

Все остальные настолько взъелись на рекалей, что тоже согласились. Кроме Джаяппы Шинде, естественно. Но от него отмахнулись, решив, что уже земляне в своём споре как-нибудь сами определятся с премией для победителя.

Вот так пришлось принцу Астаахарскому входить в спор с единственным оставшимся вариантом: вернётся только один десантник. Сержанта решили в этот список не вносить и никак не учитывать. Зато предложили всё тому же Десятому назвать имя предполагаемого счастливчика. Объясняя это тем, что тогда выигравший (коль угадает) получает за конкретный риск в выборе имени утроенную сумму выигрышей. Раджа сразу завопил, что у него всего лишь один «Кадиллак», и так нечестно. Мол, некий предел благоразумия должен иметься в каждом резонном споре. Поэтому дальше расширять ставки не стали, хотя ставший вдруг страшно азартным Четвёртый настаивал.

Спор получился весёлый и громкий. За что самые горлопаны Шестой и Седьмой получили в наказание по «единичке». Ибо действо происходило после отбоя, и кем-то невидимым, но въедливым громкие крики и смех были восприняты как грубое нарушение режима.

А бессмертным-то что? Почесались, перевернулись, посмеиваясь, на другой бок, да и продолжили шипеть на полтона ниже. Для них оставшееся время в роли солдат уже начинало становиться развлечением, предметом споров, ставок и бурных дискуссий. А вот оставшимся шестерым наследникам ещё ой как стоило постараться!

И они старались! Очень старались! Готовились к восьмому забросу, словно к самому решающему, самому последнему в своей жизни.