Дегустаторы смерти - Вадим Филоненко

– Серый, прикончи эту гниду, – попросил Утюга Коля.

– Ястреб, он крыса, – вмешался Марат. – Гнал нам про Коровник, типа такой крутяк. А на деле не был там, Сало по ходу правду сказал. И другие косяки за Колей есть. Ты вспомни, как он «трассер» нам с тобой не дал, когда мы за Касьяном возвращались. Зажал. По ходу не считал нас корешами. Так? Он вообще по жизни – дрищ и слизняк.

– Серега! – взмолился Сумрак. – Я отбашляю! Много!

– Да подавись ты своим баблом, гнида, – Утюг хмуро посмотрел на него и отвернулся.

– Молоток. Правильный выбор, – Чвиль поставил пистолет на предохранитель, но убирать в кобуру не спешил. – Так что ты там говорил о сделке, Трын-трава?

Я замялся, кивнул на Колю:

– Не хочешь закончить?

– А?.. Уже закончил, – отмахнулся Чвиль.

– Так и оставишь? – удивился я.

– Почему бы нет? – Марат хищно улыбнулся, крылья его носа вновь затрепетали, как когда он смотрел на гибель Рубика. Ему нравилась мысль, что Сумрак будет умирать медленно, истекая кровью, изнывая от безысходности и страха близкой смерти.

Я поиграл желваками, потребовал:

– Добей. Иначе сделки не будет.

– Не нарывайся, Игорь. Не стоит, – в спокойном мягком голосе Чвиля недвусмысленно прозвучала угроза.

Утюг вдруг громко выматерился, подошел к Сумраку, подобрал выпавший из его руки пистолет, присел рядом с ним на корточки, приставил дуло ко лбу.

– Не надо, Серега, – попросил Сумрак.

– Эх, Колян-Колян! Я думал, что ты… А ты… – Ястреб горько усмехнулся и покрутил головой, тщась объяснить, что считал Колю своим кумиром – сильным, смелым сталкером, одним из лучших, героем без страха и упрека. Но выяснилось, что это все сплошная лажа. На деле Коля оказался слабаком: взял чужую добычу, бросил в беде своего, то есть Сало. И постоянно врал в глаза Ястребу – тому, кто искренне считал его другом. А Ястреб верил Коле безоговорочно. Как же иначе? Ведь так поступают кореша…

С точки зрения Утюга, Сумрак предал его, стал крысой – тут Марат прав, а крыс надо давить.

Ястреб нажал на спуск. Голова Коли дернулась, по асфальту стала быстро расплываться лужа крови. Почему-то она показалась мне черной.

Услышав выстрел, Чвиль поморщился, неодобрительно покосился на Ястреба и вновь сосредоточился на мне. Напомнил:

– Сделка, Игорь. Что ты хотел предложить?

– Я взламываю ловушку, а ты не трогаешь Сало. Выведешь его из Зоны. Он ведь тебе лично ничего не сделал. У него были терки с Сумраком, не с тобой. К тому же вам до периметра еще пёхать и пёхать. Отмычек нет, значит, хороший сталкер вроде Толика очень даже пригодится. Ты, Марат, в этом деле и сам неплох, – тут я не соврал ни капли. Чвиль оказался одним из лучших сталкеров, которых я знал. – Опять же у вас «трассер». И все же Сало тоже лишним не будет.

– По рукам, – охотно кивнул Чвиль. Еще бы! Он о таком простом решении и мечтать не мог. – Ну что, договорились. Иди, Трын-трава, открывай дорогу.

– Не так быстро. Сначала… Сергей, – позвал я Утюга.

– Чего? – Он неохотно подошел.

– Будешь свидетелем нашей сделки. И ты, именно ты дашь мне слово, что Толя выйдет из Зоны живым. Вы не тронете его ни сейчас, ни потом. Слышишь?

У Ястреба все-таки есть свои понятия о чести, и слово он сдержит, я уверен в этом. И заставит Марата сдержать.

– Игорь, – Сало сделал движение ко мне, но я остановил его:

– Молчи, Толя, не до тебя сейчас. Сергей? – Я настойчиво взглянул Ястребу в глаза.

– Даю слово, – твердо ответил он.

– Руки развяжи, – попросил я Марата.

– Можно, – Чвиль разрезал веревки.

– Скажи, что там такое в цеху? Откуда берете хабар? Из-за чего сыр-бор? – Я потер запястья.

– Мы называем его «рогом изобилия», – не стал темнить Марат. – На вид обычный деревянный ящик, но в нем появляются настоящие, хоть и аномальные, сокровища. Причем их можно заказывать самому. Кладешь руки на крышку, представляешь, что хочешь получить, и… вот оно, лежит на дне. Так можно получить до восьми предметов. Нехило, да? Восемь баснословно дорогих штучек! Хоть «белые вертячки», хоть «смерть-лампу».

– Что ты сказал?!

Про «смерть-лампу» я слышал чудовищные вещи. Один-единственный экземпляр нашли ученые из Института Внеземных Культур и тут же спрятали под тысячи замков. Вроде бы эта небольшая фитюлька способна разом уничтожить население такой страны, как Франция. Или Германия. Страшнее ядерной бомбы.

– Не боись, Трын-трава, на «лампу» у нас только один заказ. Остальные семь попроще будут, не такие стремные, – ухмыльнулся Чвиль и с издевкой спросил: – Ну все? Или обнимемся напоследок?

– С Головой-два-уха обнимись, – не слишком остроумно парировал я.

– Типун тебе на язык, – скривился Марат.

Я подошел к Салу:

– Бывай, Толик. Сашку береги.

– Игорь, погоди. Как же так?.. Марат, пожалуйста… Не надо… – забормотал Анатолий. Мне показалось или его глаза подозрительно заблестели? Да нет, конечно, показалось.

Я отвернулся и быстрым шагом направился к красно-зеленому мерцанию.

Услышал за спиной:

– Игорь! – Это Толя.

И голос Ястреба:

– Куда, Сало? А ну стой.

Звуки доносились до меня как сквозь толщу воды. Жжение на сердце усилилось. Чем ближе я подходил к воротам цеха, тем труднее было идти. Казалось, приходится пробиваться сквозь невидимый буран. Какая-то сила не пускала вперед, жгла сердце, разрывала голову на части, стегала болью и выжимала слезы из глаз.

И все же я дошел. Зеленое и красное одновременно мерцание в воротах цеха приняло меня в свои объятия, взорвалось перед глазами кровавыми мушками, пробежало опустошающим огнем по венам…

…Это была не боль, а нечто другое. Словно из меня вынимали по очереди все внутренности, кости, мышцы и заменяли их на что-то чужеродное, противоестественное, нечеловеческое. Вынести такое абсолютно невозможно. Я кричал и бился, как муха в паутине, молил о смерти, как о спасении, но она не приходила. Будь у меня выбор, я с радостью поменялся бы с Рубиком местами. Перспектива быть прокрученным на кровавый фарш выглядела теперь донельзя привлекательной. В «мясорубке» пострадало бы только тело, а зеленовато-красное сияние поганило мою душу…

Наверное, я все же потерял сознание, потому что очнулся от ощущения холодной воды на лице. Через силу разлепил неподъемные веки. Двухцветное сияние исчезло. Я лежал на бетонном полу цеха, а надо мной склонился Сало и поливал из фляги.

– Ты жив?! Жив! – Вопль Анатолия оглушил меня, едва вновь не отправив в нокаут.

– Тише… Пожалуйста, тише… – Голова разрывалась от боли, во рту пересохло, будто с сильнейшего похмелья.