Покушение - Александр Беляев

— И в мыслях не было, Ян Францевич, — искренне возразил Доронин.

— Конечно, такой умный: шифровальщики не смогли, а я догадался, — продолжал подтрунивать над собой полковник. — Ладно. Ларчик просто открывался. Дело в том, что шифровальщики не знали, в какой области это слово искать. А у меня как у того больного: у кого чего болит, тот про то и говорит. У меня в голове — одни фотографии. Вот я и нашел слово, — рассмеялся Круклис. И уже серьезно добавил: — Ну и, конечно, старая наука не забылась. Я ведь дешифрированием десять лет занимался…

— Не надо оправдываться, товарищ полковник. Мы вас поздравляем с удачей! — сказал Доронин.

— Э… друзья, поздравлять рано. Это ведь тоже еще только версия. Но если она окажется истиной — мы сразу закольцуем Берлин, фотографии, я уверен, Баранову и, не сомневаюсь, того типа, которого опознала жена вашего знакомого дворника.

С этими словами Круклис достал из ящика стола и положил на стол фоторобот, сделанный по описанию семьи Назаровых.

— Ваше мнение по поводу всего этого, Владимир Иванович? — продолжал Круклис.

— Фотографии, Арбат — наши мысли в чем-то сходятся. Во всяком случае, они идут рядом. Я думаю, вы не ошибаетесь, товарищ полковник, — ответил Доронин.

— А вы что скажете, Дмитрий Николаевич?

— Хорошо бы поднять и старые шифровки, товарищ полковник. Может, и в них что-нибудь о фотографиях есть, — предложил Медведев.

— Прекрасная мысль, — похвалил Круклис. — Значит, вы тоже считаете, что я не узурпировал логику? Ну что ж, тогда будем считать, что еще один очень веский довод сработал в пользу нашей версии. Настолько веский, что меняет всю нашу ориентировку. До сих пор мы тщательнейшим образом разрабатывали версию с Барановой. С сегодняшнего дня наши усилия будут развиваться по двум направлениям. Мы будем продолжать искать эту женщину, для чего, вполне возможно, придется прибегнуть ко всесоюзному розыску. И будем делать все для того, чтобы напасть на след опознанного Назаровой неизвестного. Закодируем его для краткости «Племянником». Я почти уверен, что есть определенная связь между шифровкой, им, фотографиями, Барановой и еще чем-то таким, что нам пока неизвестно, но что впоследствии окажется самым главным. Поэтому вы, Дмитрий Николаевич, проанализируйте вместе с шифровальщиками все старые радиограммы, отправляемые из Москвы. Вполне возможно, что в них что-то говорилось о фотографиях. А вы, Владимир Иванович, размножьте фоторобот и раздайте его копии домоуправам в домах с известными вам арками. Не исключается, что «Племянник» появится там. В таком случае пусть они немедленно сообщат об этом нам, а ему пообещают все, что он просит. И еще. Раз была телеграмма в Москву, значит, будет и ответ из Москвы. Надо предупредить службу перехвата и усилить контроль пеленгаторов. Это я возьму на себя.

Спустя несколько дней, которые Краусс дал Политову специально для привыкания к Шиловой, Политов был представлен двум своим новым инструкторам: капитану СД Палбицыну и оберштурмфюреру СС Делле, он же Ланге. Оба они были родом из России. Оба люто ненавидели советскую власть. Оба старательно выслуживались перед немцами. Но было в их биографиях и нечто разное, причем весьма существенное. Палбицын по своим анкетным данным был похож на Политова. В довоенном прошлом матерый уголовник, имевший на своем счету изнасилования и убийства. Сильный, смелый, злобный, он добровольно перешел на сторону немцев и быстро сделал себе карьеру в органах разведки. К моменту знакомства с Политовым Палбицын был в «Русланд-Норде» уже начальником отдела VIф и подвизался на изготовлении фальшивых документов, печатей и штампов, если это не требовало специальной полиграфической техники и оборудования. Он также числился главным экспертом по экипировке и снаряжению агентов, засылаемых в Советский Союз. Пока что провалов по этой линии в «Русланд-Норде» не замечалось, и немцы были довольны им. Палбицын сразу смекнул, что Политов — это штучка не простая, что о нем печется самое высокое начальство, что на нем можно запросто сломать себе шею и что, несмотря на разницу их званий, с ним надо вести себя панибратски, как со своим. И приготовился уже влезть к нему в душу. Но был неожиданно раздосадован тем, что соглядатай у его нового подопечного уже есть — эта хитрая змея Шилова и приставил ее к Политову сам Краусс. А это напрочь исключало всякую самодеятельность.

Вторым наставником Политова стал Павел Петрович Делле, человек более изысканный, имевший не только свою историю, но и предысторию. Он попал на службу в «Русланд-Норд» иным путем и прибыл в Ригу не из-за линии фронта, а из Берлина, а туда из Парижа. А в Париже он очутился в семнадцатом году вместе со своим семейством, в котором числился как «младший Пашенька». Павел Петрович был отпрыском старинной дворянской фамилии, убежденным монархистом, человеком образованным и знающим себе цену. В послевоенной и побежденной России немцы пророчили Делле высокий пост. А пока он руководил Гатчинской группой безопасности и был у своих хозяев на хорошем счету. Как человек грамотный и развитой, он помимо прочего занимался разработкой легенд для агентов. Получалось это у него неплохо. Хотя и не всегда спасало агентов на перекрестных допросах. Впрочем, это случалось не только и не столько по вине Делле. Кругозор и общее развитие агентов зачастую были настолько низкими, что, отбарабанив заученную шпаргалку, они не могли по собственной инициативе ничего добавить к ней и горели на первом же «дополнительном» вопросе.

Новые инструкторы взялись за дело рьяно. Едва познакомившись с Политовым, Палбицын сразу же повел его в тир.

— Покажи, Петр Иваныч, чему тебя в «Ораниенбурге» научили, — сказал Палбицын, положив перед Политовым ТТ, «парабеллум» и две коробки патронов к ним.

Политов взял «парабеллум». Вложил в него снаряженную обойму и, как только появилась мишень, почти не целясь, расстрелял ее всю. Палбицын не отрываясь следил за мишенью через подзорную трубу. И явно остался доволен, когда последняя пуля пробила ее в круге восемь.

— Неплохо, Петр Иваныч. Я, признаться, думал, будет хуже, — похвалил он Политова. — Подтвердить этот результат сумеешь?

— Должен, — коротко ответил Политов и принялся снаряжать обойму.

На этот раз он целился более тщательно, стрелял не так быстро и не выпустил ни одной пули из круга девять.

— Совсем молодцом, — похвалил Палбицын. — А еще разок? Стрельба должна быть уверенной. Один неточный выстрел может свести насмарку месяцы тренировок и кучу ухлопанных на них средств. Я уж не говорю, что такой промах может стоить жизни и самому стрелку. Согласен со мной, Петр Иваныч?

Политов разрядил в мишень еще одну обойму. И снова ни одна пуля не вышла из круга девять.

— Хорошо. Верю, — остался доволен Палбицын. — Это из «парабеллума». А ведь советскому офицеру «парабеллум» не положен. Ему ТТ полагается. А тебе под офицера работать придется. Так из ТТ ты как?

— Из ТТ я давненько не стрелял, — признался Политов.

— Вот и попробуй.