Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова

– Я сама вас найду, – пообещала Лаймамногозначительно и, потеребив своего избранника за рукав пиджака, ускользнулаиз холла.

Мельченко задумчиво посмотрел ей вслед.

Заключительная часть фестиваля оказалась на редкость яркой инасыщенной.

Первыми выступали «Чисторецкие горлицы». Бодрыебабушки-чечеточницы завели зрительный зал с пол-оборота. Они мощными голосамиисполнили веселую и местами не очень приличную народную песню про то, как Ваняповстречал возле бани Маню и что из этого вышло. При этом бабульки звонкохлопали в ладоши, обозначая музыкальную тему, а ногами выбивали такую лихуюдробь, что легендарные чечеточники братья Николс, будь они в зале, заплакали быот умиления и восторга.

После горлиц на сцену вышли суровые шотландцы, наряженные вклетчатые береты с помпонами и традиционные клетчатые же килты, открывавшиевзорам чисторецкой публики крепкие волосатые ноги. Мастера волынки на сей разсумели покорить сердца не только членов жюри, но и самых капризных зрителей,исполнив нечто трогательно-душещипательное.

Японские дудочники, которые явно пребывали в приподнятомнастроении, бойко прыгали по сцене, больше напоминая резвящихся пастушков,нежели готовящихся к бою самураев. Свою зажигательную композицию исполнило триоиз Конго в разноцветных беретах, китайский квартет продемонстрировал номер,сочетавший удивительные мелодии с фантастической акробатикой, певица изАргентины вновь поразила своим неземным вокалом и гипнотической песней онеразделенной любви. Не испортили впечатления даже венесуэльцы, которые,похоже, так и пребывали в миноре после той злополучной ночи, когда ониповстречались с группой «У».

Публика смеялась, плакала и визжала от восторга, приветствуяфиналистов. Некоторых не отпускали со сцены и пытались заставить исполнитьномер на бис, забывая, что это конкурсная, а не концертная программа.

В итоге Синюков был вынужден взять микрофон и, обратившись кзалу, сказать:

– Уважаемые гости, дорогие зрители, спасибо вам занеобычайно теплый прием, который вы оказываете музыкантам, однако нам необходимозавершить финал конкурса и назвать победителей. А после этого, в рамкахгала-концерта, вы сможете еще раз насладиться их мастерством и уже тогдапросить артистов повторить полюбившуюся вам композицию!

Люди встретили обращение заместителя председателяоргкомитета аплодисментами, давая понять, что согласны и готовы немногопотерпеть.

Последними выступали «Заводные матрешки», неожиданно длявсех, включая жюри, превратившиеся из трио в дуэт. Однако в правилах конкурсаничего не было сказано про такие казусы, поэтому членам жюри пришлосьсмириться. Публике же, по большому счету, было все равно – она жаждалавыступления триумфаторов фестиваля в любом удобоваримом составе. Когда Лайма вкокошнике набекрень и Медведь в наряде «Привет, Мальдивы!» появились из-закулис, раздался гром аплодисментов.

Стараясь поскорее закончить экзекуцию, Лайма быстропросеменила к фортепиано и склонилась над клавишами, пытаясь вспомнить, какначинается полузабытая шопеновская мелодия. Медведь, играя мышцами, уселся навысокий табурет, широко улыбнулся сначала членам жюри, потом залу и взялнаизготовку пилу. Кажется, ему понравилось быть фаворитом международногомузыкального фестиваля.

Стало тихо, все приготовились слушать. Но едва Лаймакоснулась клавиш, как тишину взорвали громкие хлопки и визгливый возглас:

– Браво! Браво! Восхитительно! Так держать!

Голос показался ей ужасно знакомым. Лайма вздрогнула, и весьШопен, с таким трудом реанимированный, тут же вылетел из головы. Она гневнопосмотрела в зал, однако увидеть возмутителя спокойствия не удалось – ееслепили прожектора, и все зрители в этот момент казались одним большим радужнымпятном.

Осторожно взяв первый аккорд, Лайма мгновенно подпрыгнула настуле, потому что прямо из первых рядов снова понеслись восторженные крики:

– Браво! Бис! Великолепно!!!

С ужасом поняв, что они вновь на грани творческойкатастрофы, Лайма прикусила губу. Плюнув на Шопена, она заиграла единственное,на что была способна в данный момент, – собачий вальс. К счастью, где-тона середине этого безобразия решительно вступила пила сообразительного Медведя.Лайма осторожно сняла руки с клавиш и сцепила за спиной, словно опасаясь, чтоони по собственной воле снова начнут исполнять какую-нибудь гадость.

Медведь тем временем с блеском выдавал соло на пиле, повторяяуспех предыдущего выступления. В принципе его нужно было одного выпускать насцену, но эта очевидная мысль почему-то пришла Лайме в голову только сейчас.Наконец Иван закончил терзать сердца слушателей душещипательными мелодиями, ипублика устроила ему овацию. Медведь, в свою очередь, сделал широкий жест всторону Лаймы – мол, смотрите, это ей вы обязаны таким счастьем.

И вот, когда они, взявшись за руки, вышли на поклон, Лаймаувидела прямо перед сценой до боли знакомую физиономию. Ее обладатель что-торадостно выкрикивал, но в общем шуме нельзя было разобрать, что именно, иразмахивал над головой огромным букетом.

– Беседкин, – обреченно пробормотала Лайма. –За что мне это?

– Давай я скажу Сереге Малявину, – предложилМедведь, продолжая кланяться и улыбаться членам жюри и зрителям. – Он егоснова арестует.

Очутившись в гримерной, Лайма заперла дверь на задвижку ипробурчала:

– Слишком разборчивых женщин Бог наказывает слишкомверными поклонниками.

– Да ты что? Верный поклонник даже лучше, чем верныйконь: и есть не просит, и в беде не бросит. Знаешь, а ведь Беседкиным вполнеможно воспользоваться, – неожиданно решил Иван. – Он тебе предан,готов ради тебя на все; кроме того, у него башня набекрень, его вполне можнопослать на амбразуру.

– Где ты видишь амбразуру? – мрачно спросилаЛайма. – У нас на троих остался один Мельченко. А Беседкина, поверь мне,лучше держать на расстоянии. Это человек-катастрофа. Если попросить его достатьлуну с неба, он обязательно разрушит что-нибудь во Вселенной.

– Ладно-ладно, как скажешь. Да, а мы будем участвоватьв гала-концерте? – неожиданно спохватился Медведь.

– Только через мой труп. Хватит. Мировая музыкальнаякультура вряд ли понесет ощутимую утрату, если «Заводные матрешки» сегоднябольше не появятся перед публикой.

– А оргкомитет не станет возражать?

– Все, Иван, мы заболели. Переутомились. У нас пропалслух. И давай больше не будем об этом. Подумай лучше, как террористовобнаружить. Не забудь – двое ученых уже мертвы, третий ведет себя как ни в чемне бывало. А истинных целей противника мы так до сих пор и не знаем. И самогопротивника не вычислили.

Раздался деликатный стук в дверь, и послышался голосадминистратора:

– К вам рвется молодой человек с букетом, говорит,вопрос жизни и смерти.